Джанибек вытянул одну саблю из ножен, крутанул ею в воздухе, взглянул на клинок. Пожал плечами и опустил оружие обратно в ножны.
Кабинет хозяина мы перерыли сверху донизу. Но нашли только несколько листов плотной желтоватой бумаги. Листы были исписаны на непонятном языке. Ни заголовка, ни подписи.
На всякий случай, я сунул их за пазуху. Мало ли, что там за ценная херня!
Чем ближе мы подходили к кухне, где был вход в подвал, тем внимательнее я следил за Архипом. Но он казался спокойным. Подсказывал — что где лежит. Сам открывал шкафы и сундуки, подбирал брошенные на пол вещи.
— Это что? — спросил я, показывая на люк.
— Подвал там, — отозвался Архип. — Старьё всякое туда складываем. Будете смотреть?
— Придётся, — вздохнул я, старательно изображая, как мне всё это надоело. — Большой он?
— Не больше терема, — усмехнулся Архип.
Но на мой строгий взгляд тут же подавил усмешку и взялся за большое железное кольцо, приделанное вместо ручки.
— Прошка, помоги старосте, — попросил я.
Вдвоём они откинули крышку. На ступеньках лестницы, ведущей вниз, лежали свежие комочки земли.
— Кто-то ходил ночью, — заметил Джанибек.
— Крысы возились. Я спускался проверить, — спокойно ответил Архип.
Около часа мы лазили по подвалу, осматривая старую мебель. Втыкаясь лицом в свисающую с низкого потолка паутину, я громко матерился, вызывая этим снисходительную усмешку Архипа.
— Ладно, пошли отсюда на хер! — сказал я, в очередной раз стукнувшись макушкой о потолочную балку. — Съездим, посмотрим вашу плотину.
— Зачем? — удивился Архип.
— Ну, как зачем? Жалоба была. Я должен разобраться. Хочешь, не хочешь — а надо вас мирить с болотником. Тем более, вы на него собак спустили.
— Да они сами, — честно глядя мне в глаза, возразил Архип. — Сколько раз я говорил, чтобы привязывали. Они ведь и ребятишек покусать могут, и вообще...
— Поехали, — сказал я, взбираясь по лестнице и снимая с лица паутину. — Чёрт, извозился весь. Баня-то будет?
— А как же! Бабы с утра топят, — отозвался Архип.
Мы вышли во двор. Солнце уже поднялось высоко, но не жарило, а грело мягко, по-осеннему. Берёзы вдоль улицы тихо шелестели желтеющей листвой.
Мы вскочили на коней. Архип взгромоздился в телегу.
— Поедешь со старостой? — спросил я болотника.
Он мотнул головой.
— Пешком дойду, мне так привычнее.
Архип искоса глянул на болотника.
В мельничном пруду тихо плескалась рыба. Я соскочил с коня, оглянулся. Чернобородого нигде не было. Вот чёрт! Я надеялся, что он где-то здесь, охраняет припрятанные на мельнице ящики.
К заросшему осокой берегу жалась пустая лодка.