— Вообще-то, князю по должности положено, — ухмыльнулся Божен.
— Ну, знаешь... — уклончиво ответил я. — Князья, они разные бывают.
Божен остановился и повернулся ко мне. Его улыбчивое круглое лицо стало серьёзным.
— Любому может понадобиться помощь богов, Немой. Подумай об этом. По-княжески.
Божен снова улыбнулся и добавил:
— Я херни не посоветую.
Мы расхохотались. Я почувствовал, как с моего сердца с грохотом падает тяжёлый булыжник.
— Ладно, уговорил. Зайду. Только не сегодня.
Возле церкви дробно стучали топоры, взвизгивала пила.
— Пол подгнил, — сказал Божен. — Доски меняют.
Кладбище располагалось сразу за церковью, и было густо усажено липами и берёзами. Неудивительно, что в прошлый раз я его не заметил. Да и сейчас запросто принял бы за парк, если бы не аккуратные холмики земли с вкопанными в землю скромными деревянными крестами.
Ближе к церкви находились надгробия побогаче. Особняком стояли мраморные и гранитные склепы. Бояре и богатые купцы и на том свете хотели наслаждаться привычной роскошью.
Семейная усыпальница боярина Хворобы была отделана розовым камнем с серыми прожилками. Кованая решётка закрывала узкий проход внутрь.
— Подождёте здесь? — спросил Божен.
— Нет уж, — ответил Сытин. — Такие дела надо доделывать до конца.
Он машинально погладил ладонью эфес шпаги, с которой расставался только дома.
— Ну, что ж, — усмехнулся Божен.
Он потянул на себя решётку. Дверца недовольно скрипнула ржавыми петлями и неохотно приоткрылась.
Гранитные ступени были усыпаны мусором и сухими листьями.
Вот так, бля! Снаружи — красота, а внутри — мусор.
Мы спустились в склеп.
По обеим сторонам узкого помещения располагались ниши, замурованные мраморными досками. В этих нишах лежали предки Хворобы. Несколько ниш были пусты. Их приготовили заранее для будущих Хвороб.
Тонкие мраморные доски заботливо стояли у торцевой стены.
Я передёрнул плечами. Брр!
Аристократы!
Сытин насмешливо поглядел на меня.
— Михалыч, а у тебя такая избушка есть? — подъипнул я его.
Не, ну а чего он?
— Иди ты на хер, Немой! — ответил Сытин.
Божен поставил шкатулку в пустую нишу.
— Не списдят? — забеспокоился я. — Серебро, всё-таки.
— Без священника посторонние сюда не войдут, — объяснил Божен. — Давайте крышку.
Мы с Сытиным приподняли мраморную доску.
Тяжёлая, зараза!
Холодный шершавый край резал пальцы.
Мы приложили доску к нише.
А как она держаться-то будет?
Божен приложил к плите ладони и снова забормотал себе под нос.
— Отпускайте! — скомандовал он.
Мы с Сытиным одновременно отдёрнули руки. Я ещё и отпрыгнул, на всякий случай.
Грохнется эта тяжесть на ноги — охереешь!