«Журналисты могут оказать политическому руководству огромную помощь, — говорил Киллингер на этой встрече. — Но они, если не применяют так, как положено, свою интеллигентность и ловкость, могут принести как политическому руководству, так и своему народу в целом непоправимый вред. Серьезный и ответственный журналист дороже золота. Безответственный журналист достоин виселицы». Барон предложил тост за вклад румынских журналистов в общую победу и не преминул предупредить, что за малейшую ошибку журналисты вызовут на себя не только его, барона Киллингера, гнев, но и гнев целой группы ответственных лиц. Касаясь Сталинграда, Киллингер процитировал слова Геринга из опубликованного в газетах доклада по случаю десятилетия прихода Гитлера к власти: «Сталинградская битва — это сражение, в котором Германия утвердит свою окончательную победу». Но на второе утро предупрежденные об ответственности журналисты все же должны были сообщить, что «бои под Сталинградом… с каждым часом принимают характер все более волнующий и драматический», и о том, что «командный пост фельдмаршала Паулюса передал последнюю радиограмму»… «Музы должны молчать».
7 февраля 1943 года во всех церквах Румынии служили молебен. Поминали погибших под Сталинградом…
Война пошла в обратный путь.
4
«Гадюка».
Так озаглавил Тудор Аргези свой памфлет.
«Ты увиваешься вокруг меня, гадюка. Слышу, как шуршишь среди бумаг… Ты, тварь, питающаяся грязью и доносами, шпионила за мной, подстерегала как вор и вот уже сколько времени лежишь поперек моей дороги… Но я давно тебя заметил, смотрю на тебя и о тебе веду речь, гадюка…
Гадюка — твое коллективное имя, подлый, мерзкий люд. Ты, гадюка, воплощение всех гадов, к тебе подползли гиена и хорек, присосался клещ и прилипла тля. Я ударю палкой, и ты забьешься в судорогах, я перебью твой хребет!
Время теснит, загоняет в угол, утюжит. И твои старания увильнуть от веревки напрасны. Недолго осталось до наступления той минуты, когда запляшешь в воздухе с веревкой на шее…
Хотелось бы, разумеется, и тебе, тварь, избежать наказания, но к твоему спасению дороги нет, тропинки запутаны, горы круты, земной шар качается и кидает тебя из стороны в сторону. Ты стала пресмыкаться, бросаешься в ноги к тому, которому служила нашептыванием и доносами. Но ему уже не нужен Иуда, он швыряет тебя с порога пинком как презренную нечисть. А во дворе спокойно поджидает палач. Он знает, что твоя дорога ведет только к нему.
Сколько времени носит тебя эта несчастная земля, синяя, многоглавая гадюка? Она позволила жиреть, расти и возвышаться на костях сраженных твоим ядом и твоим вероломством. Ты и меня, распятого, вынудила переносить твое зловоние, слышать и терпеть тебя.