Она ведь твоя младшая сестра, какой я была для брата. А он всегда защищал меня перед мамой. Он не позволял делать со мной ужасные вещи, пока был жив и не уехал от нас. Ты такой же.
Родственная связь — сложная система, но это семья. От неё не так просто отказаться. Нельзя уйти из семьи. Она всегда будет существовать, хочешь ты или нет.
Каван внимательно смотрит на меня, а затем протягивает руку, подзывая к себе. Я подхожу к нему, и он рывком тянет меня на себя.
Я оказываюсь в его объятиях. Он сжимает меня в них и целует в макушку.
— Я пока не готов рассказать тебе. Не готов. Но мне сейчас очень больно, и я прошу тебя обнимать меня, пока это не пройдёт, — шепчет он.
— Мне нравится обнимать тебя, Каван, и я не настаиваю на том, чтобы ты поделился со мной своими переживаниями прямо сейчас.
Всему своё время, — грустно улыбаюсь я.
— Спасибо, что не ушла. Я могу быть мудаком.
— Подобное поведение всегда имеет под собой вескую причину, Каван. Я не буду бегать от тебя каждый раз, когда ты начнёшь злиться. Думаю, что правильнее будет, если я останусь и пойму тебя, поговорю с тобой. Диалоги нужны всем, потому что в монологах можно умереть от одиночества.
— И откуда ты всё это знаешь, Таллия? — Каван отодвигается от меня и улыбается.
— Из книжек. Я прочла много любовных романов. Только не смейся. Я оттуда черпала свои знания. К тому же в работе медсестры нужно понимать пациента. Если я буду воспринимать всё буквально, то никогда не смогу помочь людям.
— Ты удивительная, Таллия, — произносит Каван и проводит внешней стороной ладони по моей щеке.
— Немного глупая, — кривлюсь я.
— Не говори о себе так. Ты искренняя, и я рад, что тебя никто не испортил. Ты пережила не меньше дерьма, чем я, но всё ещё хочешь верить в людей и помогать им.
— А как иначе? Люди должны помогать друг другу. Мы же люди, а не животные. У нас есть чувства и эмоции, а животные лишены их.
Разве не для того создан мир, чтобы люди протягивали руку помощи?
— Мой мир другой. В нём нужны именно животные инстинкты.
Они помогают выжить.
— Плохой у тебя мир, Каван. Он учит жестокости и убивает всё человеческое в людях.
— А твой мир хорош, Таллия? Чему он тебя научил? Бояться боли и потерь?
Меня обижают его слова, и я отпускаю Кавана.
— Он научил меня ценить то, что есть, потому что завтра этого может уже не быть. Мой мир тоже плохой. Мир, вообще, плохой, но каждый из нас выбирает то, что хочет в нём увидеть. Ты же выбрал плохое. Бои без правил, как зверь.
— Я и есть зверь, — цокает Каван.
— Это не так. Посмотри на своё отражение в зеркале, и ты увидишь в нём человека, который прикрывает физическое насилие помощью себе. Нет, я не верю, что подобные вещи помогают тебе, раз ты до сих пор испытываешь боль. Ты ходишь по замкнутому кругу, Каван, и тоже держишь себя в клетке. Почему? Зачем ты это с собой делаешь?