— Кто ж виноват, что ты такая вкусная? И мне нравится, как ты пахнешь, принцесса.
Вот как так получается? Ещё минуту назад злилась на него, готова была глаза выцарапать, а теперь понимаю, что снова растворяюсь в происходящем. В нём растворяюсь. И его прикосновениях. Едва нашла силы ответить.
— Тобой пахну вообще-то.
Точнее, гелем его, но это уже мелочи, не стоящие внимания. К тому же...
— Да. Именно это мне и нравится. Что ты моя.
«Бам-бам-бам» — громко забилось в груди и висках.
— А я твоя?
— Моя, — подтвердил он, вынуждая повернуться к нему лицом. — Только моя, — повторил, обхватив моё лицо обеими ладонями, и поцеловал.
Жадно, голодно, властно, подчиняя своей воле. И я сдавалась. С каждым новым касанием его губ к моим. С каждым вдохом и выдохом. С каждой лаской. Здесь и сейчас я снова позволяла ему вести в нашей партии. Позабыла обо всех проблемах. О том, что всё это не совсем по-настоящему. Как и его признания. Что завтра всё закончится, не успев начаться. Но я навсегда сберегу в памяти, сердце и душе эти мгновения бескрайнего счастья. И ни разу о том не пожалею. Потому что…
— Люблю…
В городе мы оказались уже утром понедельника. Стас довёз почти до самого отеля, остановившись за углом соседнего здания, по моей просьбе. Пешком оставалось пройти всего метров двести-триста, не больше.
— Акционеры потом мне весь мозг вынесут, что я снова с тобой развлекаюсь, а не с ними, — пояснила.
И сама чудом не скривилась от сказанного — так тупо это прозвучало. Вот и Стас покосился на меня странно, но всё же просьбу исполнил и комментировать никак не стал.
— Ну, я пошла? — спросила неуверенно, не спеша покидать его общество.
— Если хочешь, — стало мне странным ответом.
Вздохнула. И не ушла. Надо бы вот про Аксёнова ещё рассказать. И так дотянула до последнего. Но язык не поворачивался. Зато Стас этим не страдал.
— Арин, что происходит? — поинтересовался он устало. — Ты всю дорогу то и дело смотришь на меня взглядом побитой собаки. И я уже прекрасно понял, что твоё желание переспать со мной, тоже не на пустом месте взялось. Может, расскажешь, что всё-таки случилось?
Много чего. И ничего хорошего. О том и сообщила. По-своему.
— Ничего такого.
— То есть не расскажешь? — уточнил он и без того понятное. — Ладно, сам выясню, — не стал настаивать, но вместе с тем предупредил о последствиях моего молчания.
— Нечего выяснять, Егоров, — отвернулась от его проницательного взора. — Если я молчу, это не значит, что я что-то скрываю, а лишь то, что мне нечего тебе сказать. Ты бы лучше на своих проблемах сосредоточился. Тебе ещё невесту выбирать.