Но в характере Йозефа Гашека ничто не напоминало отца-бунтаря — он не осуждал ни бездушный абсолютизм Габсбургов, ни своего начальника, который скудно оплачивал его труд, и безропотно тянул свою лямку. Слабовольный и мнительный, он убедил себя, что болен раком. Мысль о скорой смерти превратила его в угрюмого ипохондрика и заставила искать утешения в трактире. Он ушел из реального училища и поступил на службу в банк «Славия». Работа там была скучная и однообразная, но платили ему за нее больше. Так пан учитель Гашек стал мелким чиновником.
Во время эпидемии инфлюэнцы пан Гашек тяжело заболел и почти полгода не вставал с постели. Деньги уходили на врачей, а больной хирел на глазах. Он не верил в выздоровление, стал набожным и суеверным. Рядом с ним постоянно лежало распятие из черного дерева — семейный талисман Ярешей. Когда никого возле не было, он брал распятие и шепотом произносил какие-то обеты. Пани Катержина со страхом наблюдала за мужем, и ее сердце сжималось от дурного предчувствия. Однажды Йозеф Гашек позвал к себе детей, чтобы проститься с ними. Ярда, Божка и Манка подошли к постели больного и опустились на колени.
— Не плачьте… Бог милостив. Помолитесь за меня… — хрипло сказал умирающий, и черное распятие выскользнуло из его пальцев.
Учитель отмучился, а муки его семьи только начинались. У пани Катержины не осталось ни гроша. В банке «Славия» ей выдали жалкое отступное пособие.
Пани Катержина нашла работу в конфекционе — за скромное жалованье шила белье. Всю тяжелую и грязную работу она взвалила на плечи Манки, а сама с утра до ночи сидела с иглой.
Поговорив с приходским священником, она устроила к нему Ярду министрантом — служкой. По вечерам в будни и утром в воскресенье Ярда ходил в костел и помогал патеру — подавал ему требник и воду для омовения рук. Если требовалось причастить умирающего, Ярда, одетый в красивое облачение, сопровождал патера, несшего святые дары, звонил в колокольчик. Прохожие останавливались, крестились, священник благословлял их. Мальчишки не без зависти смотрели на своего сверстника, а потом нещадно дразнили его. Ярде было не по душе с постным видом ходить возле патера, но мальчик смирялся: как ни мал заработок министранта, а все же деньги.
В церкви Ярде очень нравилась музыка. Вслушиваясь в голос органа, Ярда забывал все на свете, путал и нарушал порядок мессы. Это сердило священника, однажды он в сакристии ударил Ярду. Мальчик сорвал с себя облачение, швырнул его в лицо патеру и выбежал вон.
— Опять дрался, — тихо сказала мать, увидев разбитую губу и опухшую щеку сына. — Как ты будешь прислуживать патеру с таким лицом — ума не приложу…