— Конопиштские крестьяне радуются… — сказал Гашек. — Сквалыга на том свете, и теперь в парке можно собирать грибы и хворост.
— Верно! — расхохотался Зауэр, не ожидавший такой эпитафии. — Я совсем забыл об этом.
— Худо то, что старый Прохазка[3] погонит нас воевать. У меня же нет никакого желания драться за дом Габсбургов.
— У меня тоже нет охоты драться за прогнивший дом Габсбургов или за ту жижковскую развалину без сортира, где я сейчас живу, — согласился Зауэр.
Военная машина Австро-Венгрии быстро пришла в движение. 28 июля ветхий император Франц-Иосиф I, всю жизнь желавший, по его словам, «в согласии с нациями объединить все страны и племена монархии в великое государственное целое», подписал манифест «Моим нациям», в котором обвинял Сербию в том, что она якобы устраивает заговоры и покушения на его родственников, толкает народы Австро-Венгрии на путь безумия и государственной измены:
«Козни нашего злобного врага вынуждают Меня после долгих лет мира во имя сохранения чести и безопасности своей державы, защиты ее силы и могущества, взяться за меч… Это решение Я принимаю в сознании полной ответственности перед Всевышним. Я все обдумал, взвесил и хладнокровно вступаю на стезю, диктуемую Мне долгом. Я полагаюсь на Свои народы — во всех бурях они сплачивались вокруг Моего трона и были готовы на любые жертвы во имя чести, величия и могущества родины. Я опираюсь на силу, мощь, мужество вооруженных сил Австро-Венгерской державы. Я верю, что Всемогущий дарует силу Моему оружию».
Манифест был длинен и написан высокопарным слогом. Читая его, Гашек вспомнил Рабле — охваченный шовинистическим угаром, военачальник короля Пикрошоля выражался куда лаконичнее и честнее: «Затопчу, загрызу, захвачу, разнесу, сокрушу!» — кричал он.
В вихре событий, когда никто не знал, во что выльется война с Сербией, а пораженческие настроения чехов еще не созрели, Ярослав Гашек проводил опасные психологические опыты. Однажды, сидя в пивной, он прикинулся пьяным и громко воскликнул:
— Да здравствует Сербия! Смерть императору Францу-Иосифу!
Посетители, словно ошпаренные, сорвались с мест и побежали вон, опрокидывая стулья, оставляя еду, пиво, шляпы и сумочки. Гашек сидел на своем месте, блаженно улыбался и неторопливо кончал трапезу. Потом он встал, расплатился и вышел на улицу. Проходя мимо садика, писатель увидел, что в нем сбились, словно овцы перед грозой, сбежавшие посетители. Гашек плюнул и пошел дальше.
Несколько дней спустя писатель облачился в славянский костюм и поселился в гостинице «У Валешов». В регистрационной книге он написал о себе: «Иван Сергеевич Толстой, купец из Москвы. Цель приезда — ревизия Генерального штаба Австро-Венгрии». Эти сведения были моментально переданы в полицию. Полицейские явились в номер, связали опасного постояльца и отвели к полицейскому комиссару Климе.