— Я так и думал! — воскликнул Клима. — Это, конечно, пан Гашек!
Отпустив подчиненных, Клима обратился к писателю:
— Что это вам, пан Гашек, взбрело в голову беспокоить нас в такое трудное время?
— Не понимаю, — ответил Гашек по-русски.
На все вопросы комиссара писатель отвечал по-русски: «Не понимаю». Клима вышел из себя:
— Не прикидывайтесь идиотом!
Гашек немного подурачился, а потом сказал на родном языке:
— Не сердитесь, пан комиссар. Как сознательный гражданин и исправный налогоплательщик я счел своим долгом проверить, хорошо ли функционирует в такое трудное время имперско-королевская полиция…
— Что же вы не сказали об этом сразу? — спросил Клима.
— Хотел узнать, понимаете ли вы по-русски.
Клима долго не мог прийти в себя от ярости. Наконец успокоившись, он сказал, что посадит пана писателя на пять суток, и пусть пан писатель сам, на своей шкуре, узнает, как функционирует имперско-королевская полиция.
Пять суток в интересной компании пролетели быстро. Гашек узнал, что австрийские войска отступают на восточном фронте и, случайно встретившись с комиссаром Климой, спросил:
— Пан комиссар, наши войска уже в Москве?
— Вам было мало пяти суток? — клокоча от злости, поинтересовался Клима. — Я могу вам дать еще столько же!
Выйдя из тюрьмы, Гашек задумался: в карманах у него не было ни гроша. Судьба послала ему спасителя в лице Лады. По виду Гашека Лада понял, что ему нужно, и повел его в трактир. Суп сразу разочаровал их — в невкусном жидком вареве плавало несколько зернышек риса. Гашек помешал ложкой в тарелке и заметил:
— У нас неравные порции. Тебе дали на одну рисинку больше.
— Разрежем ее пополам! — предложил Лада.
— Это не выход, Пепик, — серьезно сказал писатель. — Будем сами готовить обеды. Шеф-поваром буду я!
Лада не слишком поверил другу. Но Гашек горячо взялся за дело. В лавке возле костела «Святой Мартин в стене» они купили всю необходимую посуду, возле дома Лады — провизию и уголь, после чего Гашек приступил к делу.
Плита дымила. Писатель чистил ее. Стоял такой шум, словно русские уже вошли в Прагу, дверца плиты держалась на честном слове, зато тяга была — первый сорт! Гашек принялся делать на рисовальной доске Лады кнедлики со сливами. Тугое тесто плохо склеивалось. Писатель не растерялся, зашил кнедлики белыми нитками и сварил их. Друзья пообедали на славу.
Теперь каждое утро начиналось с похода на рынок. Сонный Лада нес корзинку, а Гашек устраивал действо — придирчиво выбирал мясо, зелень, торговался, шутил или разражался смехотворными жалобами на дороговизну. Обеды Гашека были подлинными чудесами кулинарии, а названия их — настолько соблазнительны, что Лада, едва заметив меню на дверях ванной, уже глотал слюну. Да и у кого не закружилась бы голова от таких названий: «Мамзель Нитуш», «Мадам Помпадур», «Пренк Биб Дода», «Приматор Диттрих» — а это были только супы! В кулинарном искусстве Гашек всегда импровизировал и, в отличие от Дюма-отца, не записывал рецептов…