В самый разгар этой приятной жизни Гашеку прислали повестку. Ему предписывалось явиться на Стршелецкий остров, где находился мобилизационный пункт, в определенный день и час, вымытым и выбритым. Государь император нуждался в помощи Гашека, но писателя не устраивало время, указанное в повестке, и он написал в мобилизационный пункт:
«Уважаемые господа! В связи с крайней занятостью я не могу принять ваше любезное приглашение посетить вас в указанное время. Я обещаю вам: как только немного освобожусь от дел, воспользуюсь вашим любезным приглашением и навещу вас.
С нижайшим почтением.
Ярослав Гашек».
Военные власти не стали ждать, когда писатель освободится — явились к нему сами и отвели его под конвоем на медицинскую комиссию. Стоя в очереди к врачу, Гашек слушал, о чем говорят мобилизованные. Кто-то сказал, что до войны этот врач был ветеринаром. Все возмутились:
— Конечно, для австрийцев и венгров мы — свиньи, ослы, собаки, лошади. Вот нас и осматривают коновалы…
Гашек молчал. Ветеринар ему понравился. Гашеку никогда еще не попадался врач, который из солидарности с пациентами болел бы всеми их болезнями.
— На что жалуетесь? — спросил этот врач худого бледного человечка.
— У меня язва желудка, — пролепетал тот.
— И у меня язва желудка! — последовал ответ. — А я все-таки служу государю императору…
К нему подходили больные грыжей, ревматизмом, туберкулезом. И врач отвечал им:
— И у меня грыжа. И у меня ревматизм. И у меня туберкулез. А я все-таки служу государю императору.
— А вы на что жалуетесь? — спросил врач у Гашека.
— У меня, доктор, размягчение мозгов! — гаркнул писатель.
— И у меня размягчение мозгов! — радостно подхватил врач. — А я все-таки служу государю императору!
Размягчение мозгов не помешало Гашеку — его определили в 91-й Чешско-Будейовицкий пехотный полк.
Лада, освобожденный от военной службы из-за близорукости и неврастении, хотел услышать от Гашека, чем закончилась история на Стршелецком острове, но тот прикинулся, что не желает говорить со шпаком, ушел на кухню, курил там длинную трубку и изводил музыкального Ладу, исполняя на один мотив австрийские военные песенки. Лада молча терпел. Гашек не выдержал, вышел к нему, и остаток вечера они провели в веселых разговорах.
Гашек сел в трамвай, который шел к вокзалу. Но в Чешские Будейовицы он не поехал. У него неожиданно пошла носом кровь. Писатель отправился в военный госпиталь. Главный врач Ян Семирад признал кровотечение очень опасным и оставил писателя у себя, объяснив, что ему необходим покой.
В госпитале Гашек пробыл неделю, веселя Семирада цитатами из манифеста императора «Моим нациям».