— Вам незачем торопиться на фронт, — говорил ему врач.
— Что вы, доктор! — отвечал Гашек. — После долгих лет мира я хочу во имя безопасности державы взяться за меч. Так решило Провидение.
10 февраля 1915 года Семирад выписал Гашека из госпиталя и сказал ему на прощание:
— Вы отвергли мой благоразумный совет, как Сербия — предложения государя императора, и теперь сами несите ответственность за все последствия…
Я предал государя императора.
Ярослав Гашек
По дороге в Чешские Будейовицы у Гашека разболелись ноги. Он с трудом вышел из поезда и, не найдя на привокзальной площади извозчика, заковылял в Марианские казармы. Прохожие оборачивались на прихрамывающего человека в распахнутой крылатке, под которой виднелись темный пиджак, красная жилетка и кавалерийские галифе. Цилиндр и желтые гамаши делали костюм Гашека совершенно неотразимым.
Часовые, которым Гашек предъявил мобилизационное предписание, козырнули ему, еле сдерживая смех, и сказали, куда идти. Писатель шел по длинному коридору, с удовольствием рассматривая портреты австрийских полководцев и плакаты, прославлявшие военно-политический союз Австро-Венгрии и Германии. Идея этого союза передавалась высокопарными геральдическими или обычными солдатскими символами. Перед глазами Гашека мелькали разные «пары» — пара скрещенных государственных флагов, пара орлов, пара императоров, пара пехотинцев и пара матросов. Другие плакаты относились к серии «За бога, императора и отечество!» и повествовали о невероятных подвигах австрийцев и пруссаков. Два последних плаката приковали внимание Гашека — на одном из них был изображен министр иностранных дел Великобритании сэр Эдуард Грей, вздернутый на виселицу. Подпись гласила: «Боже, покарай Англию!» Плакат «Боже, покарай Россию!» отдавал прямо-таки мистикой: скелет душил в своих объятиях бородатого казака… Тон обращения к богу напоминал военный приказ, и Гашек подумал, что бог тоже получил мобилизационное предписание и служит в войсках Австро-Венгрии.
Штаб направил Гашека в госпиталь. Купив по дороге трубку с надписью «Боже, покарай Англию!», писатель почувствовал, что теперь ему сам черт не брат. Госпиталь оказался не таким радушным, как в Праге, в нем не было доброго Яна Семирада. Милосердные братья (так они назывались по ошибке) скоро заметили, что Гашек не принимает прописанных ему лекарств и стали вливать их в него силой. Писателя поили слабительным, мучили клистирами по три раза в день. Здесь не было больных — одни симулянты, так считало и полковое, и госпитальное начальство. Цель процедур — как можно скорее доказать солдату преимущества казарменной жизни по сравнению с госпитальным лечением.