Не то чтобы баба Клава разбиралась в музыке, откуда, всю жизнь она проработала обычным мастером на заводе, вся музыка — фильмы да заводская же самодеятельность. Но и не нужно быть музыкантом, чтобы понять: играла дома Марийка так, что заслушаешься, а как только на сцену выходить — и никак. И ноты путала, и с ритма сбивалась. «Такой талант, — говорила сокрушенно учительница, — но вот что сделать? Куража нет. А без куража какой артист?»
Кулончик купила баба Клава случайно. Стоил он полтора рубля — были тогда такие цены, и полтора рубля — это было немало. Но красивый, чешский, весь переливающийся, и вечером, отдав Марийке сперва письмо от родителей и дождавшись, когда восторги улягутся, баба Клава извлекла на свет божий кулон.
— Смотри, — сказала она, — слушай и запоминай. У тебя выступление скоро…
— Не буду я выступать, ба, — насупилась Марийка. — Сыграю в школе и все. Только хуже сделаю.
— Не перебивай! — притворно рассердилась баба Клава. — Надень кулон, можешь и под форму спрятать, и сыграешь. Он удачу приносит.
— А откуда он у тебя, ба? — спросила Марийка, протягивая за подарком руку. — Красивый…
— А ты не спрашивай. Где взяла — там нет уже. Надеть не забудь!
Баба Клава с внучкой строга почти никогда не была. Та и повода никакого не давала — милая, послушная, домашняя, — так что сейчас напускная суровость пришлась как нельзя кстати. Глупый кулон, безвкусный, Надя, дочка, поди, отругает еще, что такую нелепицу купила, но — и тут баба Клава вспомнила, как и Наде дала «волшебную ромашку» перед сдачей экзаменов в университет…
Все люди могут, вообще все, только в себя не верят. Надя поверила и про ромашку забыла, а вот Марийка — Марийка нет.
— Что такое? Ты чего ревешь? — перепугалась баба Клава, выронив пакеты и судорожно ища или письмо где-то в комнате, или трубку телефонную, криво положенную. — Марийка! Случилось чего?
— Ба-буш-ка! Я кулон потеряла! Кулон, понимаешь? За два дня до экзамена!.. В консерваторию!..
Баба Клава покосилась на пакеты. Под одним уже растекалась смачным плевком яичная лужица, но было не до яиц. Нужно было спасать положение.
— Какой кулон? — переспросила она. — Постой… это тот, что я тебе в четвертом классе дала? Так он… он у тебя все это время был? — Марийка, от удивления перестав рыдать, открыла рот, а баба Клава расстроенно продолжала: — Ах я клуша старая, вот что значит — годы, память стала совсем ни к черту! Это что же, я тебе ничего не сказала тогда?
— Что, ба? — Марийка опешила. Баба Клава мысленно отвесила себе подзатыльник: переигрываешь, старуха. Впрочем, не такая уж она была в те годы и старая. — Ничего не сказала. Так он у меня все это время и был.