Я откашлялась и предприняла еще одну попытку ввернуть тему рождения нашего ребенка.
— Ребенок — это не только то, что ты описал, но и безграничное счастье, Артем. Это… нечто нереальное: впервые взять своего малыша на руки, впервые увидеть его улыбку, услышать, как он зовет тебя. Спорить, какое слово было первым: папа или мама.
— У меня первое слово было “Мое”, — сказал Артем. — И давай на этом прекратим этот бессмысленный разговор, ладно? У тебя есть Макс, разве его мало?
— Ну-у-у…
— Кристина, у нас с тобой не будет детей. Ни при каких обстоятельствах. Я просто не могу стать отцом.
— Можешь. Ты просто пока не понимаешь, насколько хорошим…
— Остановись! — Он повысил голос, и я даже испугалась. — Я бесплоден. Это диагноз, проверенный многолетним браком. Моя жена очень хотела детей и делала все возможное, чтобы они у нас появились, но я не смог дать ей этого. И очень рад, что у тебя уже есть сын, а значит, ты не начнешь сходить с ума, пытаясь затянуть меня в трясину под названием “Давай родим малыша, мы сможем”. Пожалуйста!
Я так хотела сказать ему…
Но он бы не услышал меня в тот вечер. Он, кажется, вообще был пока не готов слышать. Что ж, я терпеливая девочка, а беременность не зря длится девять месяцев — надеюсь, за это время я придумаю, как намекнуть и безболезненно подготовить Артема к неизбежному. Ты станешь отцом, милый, как бы сильно этого ни боялся.
Артем
Кристина уснула. Повернулась на бок и тихонечко засопела. Я тоже делал вид, будто сплю, а сам прокручивал события дня и этого вечера.
Сегодня я встречался с Игнатом Мирным — тем самым врачом, к которому отправил Лену. Он специально прилетал в Москву, чтобы побеседовать со мной. После этого разговора я пребывал в злости и прострации. Причем в злости в большей степени на себя.
— Я все понимаю, — говорил Игнат, с которым мы были знакомы еще с универа. — Но ты вел себя как последняя скотина, Орехов. Довести Лену до такого…
— До какого? — мрачно переспросил я.
— Тебе медицинскими терминами или по-русски? — Игнат гневно вонзил вилку в свой бифштекс. — Ты всегда срывал лучшие цветы с клумб, встречался с лучшими девушками. Даже Лену заполучил, но оценить не смог. Хотя она была достойна лучшего.
— Тебя, что ли? — вспомнил пару эпизодов из студенчества. А ведь мы едва не дрались с Игнатом за возможность свидания с Леной. Она и правда была лучшей. Тогда.
Но одно дело, когда тебе восемнадцать, а другое — когда глубоко за тридцать. Время прошло, ушли чувства, и говорим мы уже языком серьезных людей.
— Может, и меня… — отозвался тем временем Игнат. — Я бы точно не издевался над ней так. В любом случае я приложу все усилия, чтобы вытащить Лену из затяжной депрессии и этого срыва. Ты, вообще, в курсе, что она вены резала?