Он смотрел на нее своими большими грустными глазами и не знал, есть ли в ее словах правда.
Он смотрел на нее, молчал и чувствовал, как с каждым словом Она отдаляется от него. Он все испортил. Он слышал в ее словах прощание. Она еще не знала, что Это — их последняя встреча — ночные посиделки до утра.
Бутылка вина лишь немного отпита, да и то больше раскатано по бокалу.
— Знаешь, ты замечательный.
— Друг?
— Нет, ты просто замечательный.
— Не надо, Оля. Не надо.
Он всегда был ее персональным волшебником и поэтому знал, конечно, намного больше.
Проблема в том, что Она ему нужна, а Он ей — как друг. Просто ей кажется: это преодолимо, и все будет, как прежде, но он-то знает. Он уже слышит неловкое молчание и глупые оправдания, когда Она поймет, что нужна ему. И он не хочет. Он уже видит в ее глазах боль, потому что она не может быть чем-то бОльшим, а что-то меньшее уже не работает. Он узрел будущее, он был там, он окунулся в него и захлебнулся.
Олечка, Оленька, Оля.
Он взял ее за руку и заглянул в ее глаза. Он искал в них ответ, надежду как спасательный круг, но он тонул, тонул в ее омуте. И она была далека, как никогда.
***
— Знаешь, он меня поцеловал — Она водила кончиком пальцев по сухим потрескавшимся губам.
— И? — Вера загадочно улыбнулась и подалась вперед от нетерпения, но зря — продолжения не последовало. — И ты, разомлев, повисла у него на шее или вцепилась в него, как дикая кошка?
— И я смотрела на него, как баран на новые ворота.
— А потом?
— А потом я смотрела, как он уходит.
— И он ушел?
— Ушел.
— Совсем?
Она молчала.
***
В окне дома напротив, как и прежде, свет горел до поздней ночи, граничащей с ранним утром.
И так хотелось прийти туда, постучать в дверь его квартиры, зная, что он откроет, прижаться к его груди, превратившись в маленький, крошечный дрожащий комочек. И самое ужасное, что он ее ждал.
Она смотрела в его окно, и думала: как долго он будет оставлять для нее включенным свет в доме на той стороне улицы? Достаточно ли долго для того, чтобы, разбив в кровь колени, ладони и голову, она вернулась к нему зализывать раны? А если да — настолько ли она жестока? И она боялась, боялась до смерти, что настолько. Да, она настолько жестока.
Она очень хотела, чтобы у него появилась женщина, которая будет каждый вечер выключать свет на кухне и плотнее задергивать шторы в спальне. Она хотела узнать эту женщину, назвать ее по имени и сказать: «Береги его, знаешь, он замечательный. Не будь такой дурой, как я. Не будь дурой».
Он ушел из ее жизни, как настоящий волшебник — в золотистом сиянии лимоновых штор.