Я молчал. Что я мог сказать. Я просто был виноват перед ней. Я был виноват.
— Я устала.
Она смотрела прямо в мои глаза и повторяла: «Я устала». Много раз. Очень много раз. Мне казалось, что она сходит с ума. Не сходит — уже сошла. И мне было страшно.
Женщина гладила Л. по волосам, вытаскивая карандаши. Я молчал. Она заплакала. Я коснулся ее руки, она вздрогнула и захлебнулась слезами навзрыд. Она плакала. Плакала, когда женщина собирала кусочки бумаги по комнате в мусорные пакеты. Потом она кричала, когда слез не было. Кричала и била меня руками по лицу и плечам. И я не поднимал рук, я лишь закрыл глаза. Она хлестала меня по щекам, а потом просто упала в мои руки и застонала. Она замолчала, стала дышать ровнее и уснула.
— Хорошо, что ты пришел, — сказала мне женщина. — Я никак не могла заставить ее плакать.
— Думаю, ей не стоит пока рисовать. По крайней мере, ее.
Я ушел поздно ночью, так и не дождавшись, когда Л. проснется.
А перед глазами стояли сотни лиц на белой бумаге. И еще одно ждало меня дома. Просто еще одно лицо.
***
Она кричала во сне. Дико. Неистово. Срывая голос. Она металась по подушкам, спутанные волосы липли к лицу и шее, не давая дышать.
Она бежала во сне, закручиваясь в простыни и одеяла, задыхаясь в этом текстильном коконе.
Она рыдала во сне. Всхлипывая сдавленной грудью. Слезы текли по лицу, оставляя темные потеки не снятого вечером макияжа.
И ее крики, стоны, ее рыдания разлетались, как вороны, испуганные выстрелом — так показывали в кино. Никто не слышал. Запертая в толстых стенах, виниловых обоях, пластиковых окнах, двойных дверях, шторах и ламбрикенах, она кричала, выбрасывая звуки в этот звукоизолированный мир. Идеально одинокий мир ее квартиры. Никто не услышит.
В доме было тихо. Темно и тихо. В мире было тихо. Она кричала. Она вопила. Она разрывала тишину вокруг, но не могла проснуться. Никто не слышал.
Ей снова снилось, что в ее жизни есть кто-то. Не Кто-то Особенный — бог с ним. Просто кто-то, кто может слышать ее дикие крики до боли в горле. До хрипоты.
Ей снова снилось, что в ее жизни есть кто-то. В ее жизни все еще не было никого.
***
Я подскочил на кровати, готовый бежать. Я хватал ртом воздух — я задыхался, как после бешеной скачки, я вырывал из темноты очертания комнаты, но все как всегда, без неожиданностей: я дома, я один. И только дикий крик, разорвавший мой сон, все еще звенел в моей голове.
Я умылся, но вода, падающая в раковину, отражала этот крик много кратно, и я слышал его снова и снова. Я никак не мог избавиться от него. Крик боли, отчаяния, одиночества. Ужасный кошмар: непроглядная темнота закрытых глаз и крик. Я никак не мог проснуться. Глядя на себя в зеркало, я все никак не мог проснуться и увидеть хоть что-нибудь, кроме темноты вокруг и кровавых вспышек голоса, разрывающего ночь на куски.