Дважды Константина выводили из комнаты, оба раза — на работы в проклятой водонапорной башне. В первый раз всего через сутки, когда потребовалось слить из колодца едкий раствор и промыть водой. Хитрый механизм башни позволял, орудуя рычагами, сдвигать трубы от одного резервуара, большого, где на самом деле копилась вода, к другому, служившему для сокрытия следов преступления. Раньше устройствами заведовал поручик Шинктер, теперь же бестолковые слуги не справились и едва не обварили сами себя. Николай находился на службе в Петербурге, поэтому разбираться с проблемой заставили студента.
Второй раз его даже выпустили на свежий воздух, не надев кандалы. Но дважды повторили, что люди с оружием поставлены на холме и будут стрелять, если студент побежит. В этот раз ему пришлось таскать с подводы, приехавшей с щёлокваренной мануфактуры, на подъëмник тяжеленные бочки с грязно-белым порошком, а потом перегружать их на круговой помост и ссыпать содержимое в бронзовую горловину. Таким способом, как он понял, готовилась едкая смесь.
Константин не переставал удивляться инженерному гению, создавшему механизмы башни. Архимедов винт крутился непрестанно, подача воды в усадьбу прерывалась лишь на время промывки колодца или иных процедур, требовавших большого запаса воды из резервуара.
Не рискуя задавать лишние вопросы, молодой человек отметил для себя, что потайные двери из подвала закрываются герметично, а скопленной воды достаточно, чтобы под большим напором сбросить её вниз и быстро затопить всё помещение жертвенника. Константин думал, с каким удовольствием бы он подкараулил тут Николая, а лучше бы вместе с её сиятельством, и… А ещё лучше, сначала пустить по трубам кислоту, вот уже потом…
Опомнившись, он спешно отогнал греховные мысли. И без того не единожды ловил себя на том, что чаще стал обмысливать планы не побега, а дерзкого нападения на обитателей поместья. Хотя, если бы оно стало возможным, он не остановился бы… Тьфу-тьфу-тьфу, не приведи господь!
Николай, похоже, пока не появлялся в поместье. Мельком удалось увидеть Настасью Филипповну, и в первую секунду Константин даже не узнал её. Это была теперь зрелая женщина далеко за тридцать, набравшая немало веса, заметно располневшая в груди и бёдрах. Шокирующая перемена, если понимать: ритуал не принёс результата. Значит, вскорости будет новая кровь, новые жертвы.
Он не ошибся. Всего лишь два дня спустя с него, спящего, сдёрнули одеяло и заломили руки. Всё повторилось, как в навязчивом ночном кошмаре. Лестница, стол, сорванное исподнее, тугие ремни. Разве что графиня в этот раз была не разговорчива, хотя это не помешало ей довести задуманное до конца. Константин снова почувствовал, как она касается его, как добивается, чтобы тело ответило, как садится верхом. Он второй раз увидел сияние в своей груди, только уже не ярко-белое, а бледное и красноватое. Облако тьмы в том месте, где восседала графиня, изменилось за прошедшие дни не меньше, в самом центре его тоже проявлялось мутно-зеленое свечение, вроде света лампы сквозь толстую винную бутыль.