Он в деталях знал, что случится дальше, и потому наслаждался каждым мгновеньем. Вот потайной переход, вот лестница наверх, вот гулкое медное брюхо, на которое едва хватает фонаря. Вот скамья, на которую в этот раз он с готовностью улёгся сам. Вот ремни охватывают конечности, вот удаляется свет. Пожалуй, пора. К моменту явления графини он уже был полностью готов.
Настасья Филипповна тоже весьма удивилась, протянув руку. Она даже задержала на миг пальцы, не веря, что он готов и сегодня можно будет обойтись без прелюдий. Затем фыркнула, то ли радуясь, то ли выражая презрение, и тяжело, неуклюже принялась взбираться на своё место.
Очень хотелось покончить со всем этим одним махом, но Константин лежал, не двигаясь, боясь испортить дело в последний момент. Он дождался, пока старуха усядется, станет двигаться вперёд и назад, пока расслабится и прикроет глаза, поверив, что по-прежнему всё в её руках. Только тогда он показал, чьи руки здесь на самом деле главные.
Надрезанный ремень легко лопнул, и левая рука скользнула графине подмышку, ухватила за волосы, притянула вниз. Женщина охнула, дёрнулась, тогда правая рука легла ей на горло, а зажатое между пальцами лезвие впилось под скулу. Он стиснул графиню, не давая выкрутиться, а сам стал двигаться под ней, не позволяя сбавить темп.
— Нет! Что ты делаешь, нет! — кричала она, ещё не понимая сути происходящего, а он продолжал, продолжал и продолжал. Он представил, как из-под дряблой груди показывается свечение той неведомой силы, что наделяло графиню бессмертием, а он вцепляется в мутный красный ком зубами и пьёт, пьёт, пьёт, поглощает его без остатка.
— Не-е-е-е-ет!!! — завопила она, и в ответ на этот крик сверху выплеснулась кровавая река. Кровь заливала их обоих, только в этот раз бесстыдная тварь отчаянно выла, а её палач хохотал, продолжая крепко держать и двигаться, доводя ритуал до положенного конца.
Звон набата пробился внутрь башни. Константин радостно оскалился, потому что всё шло точно по его плану. Грубо спихнув на пол воющую старуху, он рывком сел и принялся расстёгивать ремни на ногах. По чугунной лестнице загрохотали башмаки.
— Беда, ваше сиятельство! — орал на бегу управляющий, — Пожар!
Константина эта новость не обеспокоила. Устанавливая полную масла лампу под одеяло, он и так знал, что будет пожар.
— Так ты, стало быть… Вот ведь! — неопределённо оценил увиденное управляющий и вытянул из-за спины кистень. Следом за ним понимались ещё двое, конвоиры, и каждый, едва голова его показывалась над полом, торопился достать из-за кушака какое-то оружие.