Ждать, пока они навалятся скопом, Константин не стал. Едва освободив ноги, спрыгнул со стола и бросился на управляющего. Вид голого, окровавленного, яростно ревущего противника лишил мужчину присутствия духа, он отмахнулся слишком рано — железный шар не попал в висок, а пролетел перед глазами. Константин впечатал врага в стену и обломком скальпеля резанул за ухом. Без рукоятки глубокую рану было не нанести, но он не берёг свои пальцы и знал, куда требуется ткнуть: сталь провалилась в мягкие ткани целиком, в пробитой глотке забулькало, кровь брызнула струёй. Обратный удар кистеня по затылку уже не содержал никакой силы, и хотя управляющий какое-то время ещё стоял на ногах, оружие само вывалилось из его обессилевшей руки, так же как фонарь — из другой.
Оставив первого слугу осознавать, что он уже покойник, Константин прыгнул на второго, опрокинул на кованые перила. Не имея больше оружия, обхватил рукой за голову, заломил её через чугунный прут и нажал всем весом, услышав хруст позвонков. Третий противник при виде такой всесокрушающей ярости даже не стал покидать лестницу, сразу кинулся обратно. Константин прыгнул следом, промахнулся, скатился по ступенькам и некоторое время приходил в себя, соображая в темноте, где верх и где низ. Мужик тем временем, отмахиваясь на бегу ножом, преодолел больше половины подземного хода, но всё равно не успел. Взрыв, разметавший остатки барского дома, обвалил подземелье почти по всей длине.
— Жаль, как же жаль! — обратился Константин к графине, выбираясь с лестницы снова в башню. — Хотел прикончить его собственными руками!
— Что это было? — старуха больше не рыдала и даже нашла силы подняться.
— Десять бочек селитры, я полагаю. Там, в подвале, недалеко от моей тюрьмы. Вы же знаете, ваша светлость, как опасен этот товар, особенно при пожаре.
Константин двинулся к ней, она сделала шаг назад. Невольно взглянула за спину — туда, где начиналась лестница вверх, на железный помост. Умом она понимала, что не сможет добраться первой, но теперь из башни попросту не было других выходов.
Высоко под потолком лязгнул металл. Задрав головы, они увидели, как последний слуга, новый убийца, резавший вместо Николая горла жертвенным девушкам, опускает крышку люка и запирает её с той стороны. Константин пришёл в полный восторг и хохотал, пока не кончился воздух в лёгких.
— Ну что, ваше сиятельство, вот мы и одни? — спросил он под эхо протопавших над головами сапог.
Её глаза были круглыми от ужаса. Теперь осознание скорой смерти окончательно пришло к этому грязному чудовищу, к этому личу костяному в непотребном образе ведьмы, прятавшейся в ночь мясоеда в выгребной яме скотобойни. Константин шагнул к ней, и снова она качнулась назад.