И опять она ощутила в груди давнюю боль, казалось бы, прошедшую. Боль о Рудисе, — мог бы быть совсем, совсем другим… И у нее даже пересеклось дыхание от одной мысли, каким бы хорошим был Рудис, если бы только захотел. Первый ученик в классе. Первый, с золотой медалью! Пожалуйста, езжай в Ригу, поступай в институт! Так нет же, вбил себе в голову эти глупости о рабских душонках. «Зачем я буду на карачках к чистой, бумажной работе ползти? Зачем тебе этого хочется? Потому что в тебе сидит рабская душонка. Грязной работой спокон века занимались рабы, а с бумагами имели дело господа. И вот ты рассуждаешь: раз настали свободные времена, раз появилась такая возможность, пускай сынок выбивается в люди, не важно, что бумажно, было бы денежно. Ну, если не совсем начальником, то уж каким-нибудь там старостой. Хоть чуточку будет попахивать начальником, а в колхозной грязи пускай копошатся недотепы всякие, пентюхи неотесанные! Сынок у тебя будет холеный, раздушенный, с цветком в петлице, с сигарой в зубах, будет хлестать дорогие ликеры, а ты будешь смотреть и умиляться. Здорово, а! На худой конец, директор бани, — а все-таки директор, не свинарь. Ну, скажи, так ведь ты рассуждаешь? Думаешь, довольно я картошкой да похлебкой питалась, пусть уж Рудис, сыночек родимый, пусть он разносолов отведает! Не тут-то было, твой сынок останется в деревне!»
Вот ведь паршивец! Так высмеять людей, которым еще с колыбели дано больше, чем просто крепкие руки да луженое нутро, которые хотят продвинуться в жизни, хотят мир посмотреть. Эх, была бы сама молода! Тогда бы… И кто так с матерью разговаривает! Был бы поменьше, взяла бы хворостину да за такие разговоры… Только разве найдешь на него теперь управу? Тот же Эрик, ему учение не давалось с такой легкостью, так он теперь начальник всех колхозных мастерских, жена агроном, и живут в богатой квартире в колхозном центре, в недавно отстроенном доме. А этот… Когда корова околела, Эрик дал деньги: вот вам, сами купите, некогда мне такими делами заниматься. Рудис отправился за коровой — заранее облюбовали, сторговали, — а через три дня домой воротился, ведет на веревочке… бычка. Правда, бычок что надо, породистый, со всеми документами. Только все равно ж без коровы остались. А скажи тогда Эрик, что нужно привести быка, тогда б наверняка купил корову…
Вот и пойми его! А может, оно и лучше, что Рудис не уехал в город? Среди чужих людей пропал бы по дурости. Кто бы там обстирал его, кто бы о нем позаботился? Господи, уж скорей бы жену себе выбрал, да покрепче, такую, чтоб взяла его в руки, может, тогда бы одумался…