— Летом в самом деле здорово, но, видно, так устроен человек: ему всегда чего-то не хватает. Как это, Рейнис, говорится в той русской пословице? Хорошо там, где нас нет! Так?
— Да вроде.
— Какие мы все умные! — воскликнула Юстина. — Как боги Олимпа. Только бород недостает и скипетров.
Рейнис ощупал свой подбородок, словно желая убедиться, не отросла ли за день борода. Потом взглянул на смуглое бархатистое лицо Юстины, ее веселые темные глаза и улыбнулся совсем по-мальчишески. Улыбнулся и Каспар.
Пообедав, они вышли на площадь, щурясь от яркого света. Рейнис попросил подождать его и, перебежав площадь, скрылся в магазине. Каспар стоял рядом с Юстиной, чувствуя робость, почти страх. Ему до смерти хотелось броситься вслед за Рейнисом, но он набрался храбрости и сказал беспечно:
— Я ждал вас тогда у эстрады. Только вернулся с работы, и сразу туда. Но вы не пришли.
Юстина, наклонив голову, рисовала на песке носком ей одной понятные письмена. На ней были теннисные тапочки, недавно начищенные мелом.
— Значит, ждали? — спросила она, не поднимая головы.
— Ждал, — ответил Каспар, — но песни так и не услышал. Помните?
— Значит, ждали, — повторила она, будто про себя, и, перечеркнув свои загадочные письмена, выпрямилась, откинула спадавшие на лицо волосы. — Д вы часто назначаете девушкам свидания? И почему именно мне?
— Я никогда еще не слышал, чтобы кто-нибудь так пел. И, кроме того, я не мог иначе. Я должен был пойти.
Зажав под мышкой несколько книжек, возвратился Рейнис.
— Стихи? — спросил Каспар.
— Нет, — ответил Рейнис. — О ракетах и реактивных двигателях. Новинки. Наша библиотека, наверное, еще не получила. Отвезу их тому мальчугану, что строил реактивный самолет. Подарю своему другу Рудису. Кто знает, может, и правда Ломоносовым станет.
Теперь за руль сел Каспар, хотя ехать оставалось недолго. Едва выбрались за город, Рейнис затянул песню. Пел он, как всегда, безжалостно перевирая мелодию. «Прекрасны годы молодые, но их уж не вернуть…» Однако Каспар сидел как ни в чем не бывало. Тогда Рейнис запел еще громче и, лишь убедившись, что Каспар с головой погрузился в сладкие грезы и его ничем не пронять, замолчал.
— А верно, Каспар, что влюбленного бог прежде всего лишает разума? — спросил он.
— Судя по тебе, так оно и есть. Ты, по-моему, как раз на грани.
— Я тут ни при чем. Тебя спрашиваю, именно тебя.
Теперь он говорил серьезно.
— Знаешь, она довольно непосредственна, но именно поэтому, должно быть, та еще штучка. Когда я за столом… — И тут Рейнис осекся, покраснел. Он вспомнил слова Юстины: «Нехорошо за глаза людей оговаривать»… Так она сказала Харису.