«Нечестно, — подумал Рейнис. — А еще стишки сочиняю, других поучаю». И, словно оправдываясь, сказал Каспару: — Юстина такая, какая есть. Она славная, вот что я хотел тебе сказать. Я ее уважаю.
Каспар ничего не понял, однако кивнул в знак согласия. Рассуждать было некогда: машина тащилась по избитой колее, ведущей к железнодорожной ветке, где стояла невзрачная постройка — с виду сарай, только с окнами. Это и была электростанция. Оттуда доносился негромкий стук мотора. Дальше, за штабелями свежих досок, виднелись еще два таких же продолговатых строения, но там было тихо, они казались заброшенными.
Рейниса и Каспара, по-видимому, тут ждали. Едва машина остановилась, невесть откуда выскочил коренастый парень в синем комбинезоне. Он подошел к ним и крепко, словно закадычным друзьям, пожал руки Каспару и Рейнису. На Юстину он глянул раз, да и то мельком, и потом не обращал на нее никакого внимания.
Втроем они отправились на электростанцию, а Юстина, не зная, что делать, пошла за ними. В первой комнате у стены стоял верстак с разными приспособлениями и инструментом. За этой комнатой следовала другая, белая и чистая, как больничная палата. Здесь пыхтел моторчик, приводивший в движение генератор, который, в свою очередь, подавал ток на склад. Но стоявшие рядом дизель и большой генератор не работали: потому-то было так тихо в соседних постройках — деревообрабатывающих цехах. Не было электричества, молчали станки. Каспар, Рейнис и тот, кто ведал всеми этими механизмами, принялись ощупывать, выслушивать мотор, как доктора больного. Изредка они обменивались скупыми, непонятными Юстине фразами. То один, то другой выбегал в соседнюю комнату за нужным инструментом, и Юстина, видя, что она тут лишняя, решила побродить по окрестностям.
— Ведь вы не забудете меня, не оставите здесь одну? — сказала она.
Каспар виновато поднял голову. В самом деле, Юстине скучно. И очень хорошо, что она сама придумала, чем заняться. У них времени нет ее развлекать.
— Сходите погуляйте, — сказал он приветливо. — И не бойтесь, мы вас не оставим.
Она вышла во двор. Здесь все было так своеобразно, интересно. За железнодорожной веткой напротив электростанции поднимался подлесок, дальше, за кривыми сосенками, затаилось зловещее болото; дурманяще пахло багульником и горечью настоявшихся в ржавой воде трав. Поросшая редкой колючей травой земля была искромсана, исковеркана, как поле боя. Видно, здесь в весеннюю распутицу погуляли леспромхозовские тягачи… Рядом был склад. На эстакаде лежали стволы осин, берез, елей. Рабочий электропилой разрезал их на части, а старик с длинноногим подростком укладывали чурбаки на тележку и отвозили их к вагонам, где сбрасывали березу и ель, осину же везли чуть подальше, и там дровосеки кололи ее на дрова.