– Пару дней? – Дубовик всем телом повернулся к Герасюку. – Так-так… Ладно… Что ещё скажешь?
– Две могилы старые, но кресты на них лет пяти-шести, не более.
– Что это, по-твоему, значит?
– Или заменили ими старые, или впервые поставили, не знаю. А вот третья могила осенняя, земля ещё не осела, а судя по старой траве, так это октябрь месяц. И похоронен в ней, похоже, последний из обитателей острова. – Герасюк помолчал, потом осторожно произнес: – Знаешь, Андрей, я предлагаю эту могилу ковырнуть сейчас, пока мы здесь одни. Тебе ведь надо знать: убит ли этот человек, или умер своей смертью, ведь так? – он вопросительно посмотрел на Дубовика.
– Вот за это люблю тебя, – сказал тот просто, – ничего объяснять не надо. Ну, о масках не спрашиваю, и так всё ясно. Одна ломалась – делали другую, а обломки складывали – всё-таки запас воска. Относительно могилы абсолютно с тобой согласен, видно, что здесь больше никто не живет, а скит некто использовал в своих целях, для хранения… неких ценностей? – подполковник задумчиво грыз соломинку.
– На эксгумацию документик оформишь? – прервал его размышления Герасюк.
– Печатная машинка в городе осталась, и прокурорская печать там же, – не выходя из своей задумчивости, произнес Дубовик.
– А-а, ну, ладно, мы люди понятливые, так сковырнем могилки – не подкопаешься, – кивнул эксперт. – И обратно закидаем!
– Андрей Ефимович, а что тебе сказал Гаврилов, если это не служебная тайна? – спросил Поленников, ставя на огонь котелок с водой.
– Интересное рассказал. По его словам, здесь, на этом острове жил человек, по виду настоящее чудище, только очень добрый, как в сказке об аленьком цветочке. От всех прячет своё лицо и при этом делает добрые дела.
– Ну, Андрей Ефимович, я думал, что ты сухой прагматик. А ты, оказывается, романтик – сказки знаешь.
Дубовик невесело улыбнулся:
– Воспоминания детства, – он тяжело вздохнул.
– Значит, этот человек никак не мог убить Гребкову, – констатировал Поленников. – Да и остальных тоже.
– Да это было ясно, практически, сразу, – отозвался подполковник. – Уродливый с рождения мальчик живет с сумасшедшей матерью и добрым стариком-отшельником на болотах. Жизнь – не сахар, но, как мне представляется, душой он не зачерствел, старик его научил жизни. Но было самое страшное «но»!.. Из-за уродства его боялись люди. Тогда старик придумал ему маску, самую простейшую – восковую, с прорезями для носа, глаз и рта, чтобы парень мог хоть как-то появляться в лесу. Но и это его не спасло. Ну, вы видите сами, – он поднял с мешковины кусок воска с большой щелью, – маски эти были далеки от совершенства, красотой не блистали, скорее, наоборот… Но что делать, приходилось довольствоваться тем, что есть… А вот потом!.. Что-то произошло… Появился возле него некий человек… И ему нужен был этот островок, и уродец пришёлся кстати. Дальше… Тут мои размышления пока заходят в тупик, вернее, ни чем не подкрепляются. Будем ждать Ерохина.