– Видел. Он не сидел, а вскочил, когда я вышел. Заглядывал в окно, будто кого-то высматривал. Я с ним попрощался, он не ответил, так был занят.
– И куда вы направились?
– Ясное дело – домой. Куда же ещё? – недовольно ответил Бородулин.
– Ну, например, Загоскин и Синегуб отправились прямиком на пасеку, а Нигай следом.
– Это их дело. Я не ем мёда, и на пасеку хожу лишь за тем, чтобы проверить травостой. Но сейчас ещё рано для травы. И в лесу бываю редко – не моя стихия. Болота ненавижу. – Бородулин прикрыл глаза, на скулах заиграли желваки.
Дубовик окинул агронома внимательным взглядом и чётко произнес:
– Больше вопросов к вам не имею.
Выбросив недокуренную папиросу, он вернулся в кабинет.
Вскоре туда заглянул Загоскин. Он подтвердил слова Ситниковой, добавив, что потом пошел на пасеку, но Нигая по дороге не встретил, только видел старуху Фимку с козой Растрёпкой, возвращавшихся домой по дороге, проходившей параллельно лесу. Они поздоровались, и каждый пошёл своей дорогой. Там же на лугу бегали мальчишки, они должны были видеть их всех.
– Пройдя метров двести, я присел у края тропинки – дома плохо навертел портянку, едва дохромал, пришлось перематывать снова. И в тот момент видел, что кто-то вдали за деревьями мелькнул, но я его не разглядел, только показалось мне, что человек был в плаще с капюшоном.
– Так, показалось, или всё-таки был?
– Точно не скажу, – бухгалтер сконфуженно повел плечами.
Дубовик подал Загоскину схему леса и попросил отметить на ней, где именно тот видел незнакомца.
– Получается, что это было недалеко от медвежьей ямы, в которую угодил Нигай? Так, может, именно его вы и видели? – спросил Дубовик.
– Не могу знать, – покачал головой бухгалтер.
– Кого ещё вы там встретили?
– Метров за десять до перекрёстья двух тропинок мне попался Синегуб, возвращавшийся от Поленниковых.
– Покажите на схеме, где вы его встретили, – Загоскин поставил крестик.
– Во сколько это было?
– А вот время я вам не назову. Шел и шел себе, ещё не стемнело. На работе до заката, сплю – до первых петухов, начисляю я зарплату, план всегда давать готов! – горделиво проскандировал Загоскин.
Дубовик, не скрывая крайнего удивления, захлопал глазами:
– Простите, что вы готовы давать?
За его спиной Герасюк, уткнувшись головой в сложенные на столе руки, зашелся от беззвучного смеха.
– План. План, понимаете? Хотя с меня его никто не спрашивает – у бухгалтера плана не бывает, но я это так, для рифмы, – скромно объяснил Загоскин.
– А вы допрос с поэтическим вечером не перепутали?
– Э-э, простите, привычка, – бухгалтер извиняюще развел руками, с осуждением посмотрев в сторону Герасюка – тот, отвернувшись, вытирал ладонями глаза, едва справившись со смехом.