– Так оставьте её при себе для более подходящего случая, – раздраженно произнес Дубовик. – Кстати, и рифма никуда не годится, если хотите. Да и пошловато… – Подполковнику показалось всё это каким-то наигранным, неискренним, да и ничего, кроме недоумения у него эти бездарные стишки не вызывали, невзирая на смех Герасюка.
– Для лозунгов подходит, – бухгалтер стушевался от такого напора, и опустил глаза.
– Для лозунгов подходят стихи Маяковского. Поверьте, и актуально, и грамотно. Но мы отвлеклись. Кого-нибудь ещё вы встретили? Отвечайте только без рифмоплётства.
– Петров наш, заместитель Баташова тащился из леса, сконфуженный какой-то! А ведь он числится на больничном! – Загоскин потряс указательным пальцем.
– Ну, видимо, потому и сконфузился, – предположил Дубовик. – Где вы его встретили?
– Вот как раз на перекрёстье. Он шел от болот. – Загоскин показал на схеме это место.
– Разговаривали?
– Нет, он просто кивнул, и так это, бочком мимо меня, прошел.
– На этом ваш перечень шастающих по лесу закончен? Или ещё кто-то был?
Бухгалтер задумался.
– Нет, больше никого.
– Да, Красная площадь, а не лес. В самой деревне на одной улице стольких людей не встретишь.
Когда Загоскин, ответив, наконец, на все вопросы, ушел, Герасюк не выдержал и снова рассмеялся. Дубовик тоже фыркнул:
– Комедия дель Арте. Сколько импровизации! Шапито, а не деревня. Кажется, что жизнь в этом Потеряево делится на две: одна, обычная – в самой деревне, другая, скрытая от посторонних глаз, – в лесу. У всех какие-то тайны, связанные с ним.
– Так они там прячутся друг от друга, в деревне-то всё на виду, сам говоришь, что всё друг о друге знают, а в лес бегут грехи скрывать, – глубокомысленно заметил Герасюк.
– Похоже!.. Что, к примеру, этот Петров там делал? Сам вряд ли скажет, а ведь он явно что-то скрывает… Чёрт! Надо идти к нему, мало того, следует допросить старуху эту с козой и, главное, почтальона. Что он такое, этот Синегуб? Кстати, где у нас Воронцов? Моршанскому он пока не нужен, никак спит ещё?
– Ну, с бабкой и я мог бы побеседовать, велика важность, – пожал плечом Герасюк. – В «Ласточкином гнезде» вон каких жучил разговорили! А тут!
– Ну, что ж, сказал «а» – говори «б». Только ты ещё не отчитался по окуркам. Есть что-то?
– На девяносто процентов курил один и тот же человек. Папиросы из одной партии – табак совершенно идентичен в обеих папиросах. Бумажный мундштук откушен почти один в один. Вот тебе мой отчёт, – Герасюк положил перед Дубовиком исписанный лист. – Этого тебе достаточно?
– Более чем! Ну, что ж, тебе карты в руки – шагай к бабусе, и ребятишек надо бы отыскать, – сказал тот.