– А кем вы там работали? – поддержал разговор и Герасюк.
– Я учетчиком, а Васька со своим дружком пильщиками.
– Но если там так хорошо, зачем же вы вернулись на работу в колхоз? – благодушно потягивая чай, спросил Дубовик.
– Меня председатель сосватал, когда старый бухгалтер умер. Скажи, Спиридоныч? У меня курсы бухгалтеров за спиной, – в голосе Загоскина послышались горделивые нотки: знай наших, не всё-то «щи лаптем хлебаем»!
– Ну, что, друзья, будем укладываться спать? Завтра вами, Иван Гаврилович, займётся следователь, – подполковник поднялся.
– А если я ни в чем не виноват? – Загоскин зло прищурился.
– Потребуете сатисфакции, – пожал плечами Дубовик. – Кстати, а где ваши дистихи, терцеты и катрены?
– Что? – не понял бухгалтер, вдруг вновь почувствовав прилив ненависти ко всем этим людям. Возникло ощущение наготы, в которой он предстал перед ними. Невольно захотелось плотнее запахнуться, и руки сами пробежались по пуговицам пиджака, наткнувшись на пустую петлю.
– О, а где же это вы пуговицу потеряли? – подполковник подошел к Загоскину и показал пальцем на торчащие нитки, – не здесь ли?
– Не-ет, раньше где-то оторвалась, – махнул рукой бухгалтер.
– А это не ваша ли? – Герасюк вынул из кармана пуговицу, найденную Воронцовым. – Ой, сестра родная! – Петр Леонидович приложил её к пришитой и, будто любуясь, повертел головой.
– Где вы её нашли? – удивился Загоскин.
– А, да возле трупа Кокошкиной, там вы её и потеряли, – спокойно, как о чем-то обыденном, произнес Герасюк.
– Неправда! Её у меня тогда уже не было! – выкрикнул Загоскин и вдруг замер, став белее мела…
Дубовик положил руку на его и плечо и с силой сжал:
– Верно, не было, потому что вы, Иван Гаврилович, потеряли её в сарае Васьки Кочета, когда поджидали Кокошкину из города. Там же и окурок свой оставили, и ещё кое-какие следы. Вы ведь не думали, что кто-то может оказаться умнее вас, и повторит ваш путь в дом убитой и обратно?
Загоскин уже не слушал и не слышал, что ему говорил подполковник, он вдруг просто, как мешок, свалился к ногам мужчин.
– У него что, настоящий обморок? – Кобяков с удивлением посмотрел на Герасюка, который, как тряпичную куклу поднял Загоскина, посадил на диван и стал щупать пульс.
– Угу, классика! – кивнул эксперт. – «Поплыл» мужик…
– Может, нужен нашатырь? – участливо спросил Поленников. – У меня есть.
– Лучше коньяк… или нет! Водки! Дорогой напиток этот гражданин не заслужил, – Герасюк похлопал Загоскина по щекам. – Ау-у!
– Как же он убивал? – удивленно повел плечами Ерохин.
– О-о! Это чистая психология! Многие преступники перед казнью, простите, и какаются, и писаются!