— Приказчики, — я откинулся на спинку дивана и потянулся, разминая немного затекшие мышцы.
— Что? — Маша пару раз моргнула, непонимающе глядя на меня.
— Управляющих лучше называть приказчиками, мы живем в России, дорогая, — она медленно кивнула и снова закусила губу, а я задумался. Чуть позже можно продавить идею создания института благородных девиц и женских гимназий, может быть, тетке такие идеи и понравятся. Что касается училища, о котором идет речь... — Я отпишу государыне Елизавете Петровне и попрошу ее рассмотреть эту просьбу. Но, это все, что я в данный момент могу сделать.
— Спасибо, — Машка подлетела к дивану, обхватила мое лицо и поцеловала. — Спасибо, спасибо, спасибо.
— За что? — я даже удивился. — Мы же не получили еще положительного ответа.
— За то, что вообще решил попробовать, — Маша смотрела серьезно. — Я просто пытаюсь поставить на твое место моего отца. Он бы даже слушать меня до конца не стал, сочтя мои просьбы бабьей придурью.
— Я не твой отец, — покачав головой, я встал и подошел к окну. — Нет, я совсем не твой отец.
— Да, я знаю, — она подошла ко мне и встала рядом. Некоторое время мы молчали, а затем она выпалила. — Что было между тобой и Луизой Ульрикой Прусской?
— Что? — я уставился на нее, часто моргая и не понимая, что она вообще имела в виду. — Почему ты об этом вообще спрашиваешь, да еще и сейчас?
— Мне, да и не только мне, всегда казалось, что между вами искры летят. Любая ваша встреча, даже, если вы просто сталкивались в коридоре — это был ураган, какая-то огненная страсть, — Маша выпалила это и покраснела.
— Посмотри на меня, — она отрицательно покачала головой, еще ниже опустив ее. — Машка, посмотри на меня, — обхватив ее лицо ладонями, я поднял ее голову заставляя посмотреть мне в глаза. — У меня никогда и ничего не было с Луизой Ульрикой, я клянусь тебе, никогда. Более того, у меня был вполне реальный шанс самому на ней жениться, но я предпочел выдать ее за Георга. Даже, если, как ты говоришь, между нами искры летели, то мне этих страстей было не нужно ни тогда, ни сейчас. Поверь, если бы между нами что-то все-таки было, то это закончилось бы плохо, очень плохо. — И я поцеловал ее. Когда она закрыла глаза, я отстранился. — Тебе кто-то что-то сказал? — она покачала головой и снова покраснела. — Маш, кто тебе сказал такую глупость? — но она молчала, а я не настаивал. — Ну, хорошо, думаю, что тебе лучше пойти отдохнуть. И, Маш, если у тебя, совершенно случайно завалялись кальцоне, надень их, я хочу заценить, — она слабо улыбнулась, сделала реверанс и выскочила из комнаты. Я же минут пять после ее ухода смотрел в окно, абсолютно не видя, что творится за стеклом. Наконец, встряхнувшись, словно попавший под дождь кот, я подошел к двери и открыл ее едва ли не пинком. — Румянцева ко мне, живо!