Петька появился через минуту. Он с тревогой смотрел на меня, а его рука сама собой опустилась на эфес шпаги.
— Что случилось? Ваше высочество, Петр Федорович, что произошло? — спросил он, оглядывая комнату.
— Петька, узнай, кто распускает сплетни обо мне и Луизе Ульрике, — помимо воли в моем голосе прозвучали рычащие нотки.
— Так между вами ничего не было, — Румянцев недоуменно нахмурился, и попытался еще что-то добавить, но я так на него посмотрел, что он поклонился и попятился к двери. — Я сейчас же приступлю, ваше высочество, — он вышел, а я смотрел на закрывшуюся дверь, пытаясь понять, кому вообще могло понадобиться марать наши с Луизой имена, и самое главное, зачем?
— Месье Грибоваль, а куда это вы собрались, да еще и такой поздний час, — Турок подошел к французу, улыбаясь во весь рот.
— Месье Лобов, — Грибоваль вымученно улыбнулся. — Вы меня просто преследуете.
— Ну что вы, и в мыслях не было. Поверьте, месье Грибоваль, если бы я вас преследовал, то вы бы об этом точно знали. Вы бы в отхожее место не смогли бы пойти, не натыкаясь на меня при этом, — у Турка скулы свело от постоянных улыбок.
— По-моему, я и в отхожем месте вас пару раз видел, — пробормотал француз, насупившись, а затем громко произнес. — Скажите, месье Лобов, вам его высочество приказал за мной следить? Или кто-то, кто имеет на него большое влияние?
— И кто же по-вашему имеет на Великого князя влияние? — Турок усмехнулся, но смотрел цепко, и от этого взгляда французу становилось не по себе. Он уже давно заметил, все-таки путешествие длилось не один день, что вокруг Великого князя собрались в основном молодые, наглые и пробивные парни, исключением разве что был Иван Шувалов, тот словно в облаках частенько витал. Даже его безупречный секретарь казался Грибовалю волком в овечьей шкуре. Отдельно же шла троица людей постарше, каждый из которых вызывал определенные опасения в плане того, что именно они влияют на все решения наследника: Ушаков, Штелин и этот, непонятно из какой дыры выползший фон Криббе. Сейчас же Грибоваль стоял рядом с одним из молодых волчат, и никак не мог от него отделаться, чтобы поговорить уже с тем молоденьким офицером, который, сидя на дереве, говорил странные вещи, не дающие его пытливому уму уснуть по ночам.
— Вы прекрасно знаете, кто, — снова буркнул он. — Я хочу поговорить с Даниловым, — он, наконец, принял решение. Сказал, как в холодную воду прыгнул.
— И что же вам мешает? — на лице мальчишки отразилось искреннее удивление.
— Вы! Мне мешаете вы! — не выдержал Грибоваль. — Как только я собираюсь удовлетворить свое любопытство, как появляетесь вы, как чертик из табакерки и не даете мне шагу лишнего сделать, — пожаловался он вслух на несправедливость судьбы.