Странно было представлять, что у мамы есть друзья детства.
Но мне понравилось, что среди них оказалась и Махваш, а теперь мы дружим с ее сыном.
– В общем, мы пошли босиком, потому что утро было прохладным. Но к обеду, когда мы решили выйти из травы на тротуар, он оказался слишком горячим. – У мамы на лице появилась озорная улыбка. – Когда мы вовремя не пришли домой, Бабу пустился на поиски. Но он не понял, почему мы там стоим, и обувь нам не принес.
– О нет, – отозвался я.
– И вот он отнес Махваш домой на закорках, а меня оставил в парке. Сказал, мол, это научит меня быть ответственной.
Это и правда звучало как нечто, на что Бабу вполне способен.
– Потом он вернулся, но опять без сандалий. Так что и меня тоже пришлось нести домой на руках.
На это я улыбнулся.
– Таким он был сильным, – сказала мама и шмыгнула носом.
Я положил полотенце и попытался обнять маму сбоку, но она меня отпихнула.
– Я в порядке. – Она снова поправила очки. – Мне так жаль, что я не научила тебя фарси.
– Что?
Я ничего не понял. Наш разговор произвел особенно обескураживающий Маневр Гравитационной Рогатки.
– Научить тебя языку было моей задачей. Сделать так, чтобы ты знал свои корни. А я это задание провалила.
– Мам…
Она положила губку и отвернулась от раковины.
– Мне было так тяжело. Переехать в Америку. Я думала, что вернусь, когда уезжала. Но этого не случилось. Я влюбилась в твоего отца и осталась там, хотя по-настоящему никогда не чувствовала себя дома в Штатах. Когда ты родился, я хотела, чтобы ты вырос американцем. Чтобы ты чувствовал себя там своим.
Я это понимал. По-настоящему.
В школе мне довольно тяжело было быть Частичным Персом. Не знаю, как бы я выжил, если бы был Еще Немного Более Персом.
Мама покачала головой.
– Ты так похож на отца. Во многом. Но ты и мой сын тоже. Я стала заниматься с тобой, когда ты немного повзрослел, но, кажется, это все больше помогло не тебе, а твоей сестре.
В общем.
Было бы неплохо выучить фарси, как это сделала Лале.
– Прости, Дарий.
Теперь, когда мы были наедине и все Настоящие Персы ушли спать, она снова вернулась к американской версии моего имени.
Мама поцеловала меня в голову и снова включила кран.
– Тебе было бы проще разговаривать с дедом, если бы ты знал фарси. Ему никогда не было комфортно общаться на английском, даже до болезни.
Это я уже успел понять. По скайпу на английском с нами в основном говорила Маму.
– Знаешь, он на самом деле тебя любит. Даже если не всегда все правильно говорит. Он любит тебя.
– Я знаю, – отозвался я.
– Думаю, он тебя еще больше любит потому, что раньше никогда не видел. Для него это особое чувство.