Я знал, что, если подойду ближе, мощная волна термального излучения спалит меня дотла.
– Привет, Дариуш, – сказал он и сощурился, хотя сам еле дышал.
– Привет. Что делаешь?
– Отжимаюсь. Приседаю. Бегаю с ускорением. Делаю зарядку.
– Ого.
Как я недооценивал преданность Сухраба соккеру/неамериканскому футболу.
Возможно, и мне нужно было тренироваться.
Сухраб дышал и щурился, щурился и дышал.
Я чихнул.
– Бабу попросил меня напомнить твоей маме принести сегодня зелени. К челоу-кебабу.
– Маму готовит лучший челоу-кебаб! Я всегда просто объедаюсь.
– Я тоже, – отозвался я. – Ну, то есть когда мама с папой его готовят.
Сухраб прижал правую ступню к левой и почесал ее тыльную сторону большим пальцем. Тишина повисала между нами душным грузом. У меня начали разогреваться уши, предвещая скорую повышенную боевую готовность.
Сухраб сглотнул. Небольшая ямка на ключице темнела на фоне его сияющей кожи.
– Хочешь немного поиграть?
Он прекрасно знал, как прервать это молчание.
– Да.
Все говорили чистую правду: Фариба Бахрами действительно готовит лучший челоу-кебаб на свете.
А может быть, даже во всем Альфа-квадранте.
Мы ужинали в тени фиговых деревьев Бабу, столпившись вокруг карточных столов или присев на выступы вазонов для дедушкиных трав. В отличие от сада семьи Резаи сад Бабу не зарос свежей мятой, но это был только вопрос времени.
Сопротивление бессмысленно.
На каждом столе стояли корзины зелени: петрушка, водяной кресс, тархун, базилик и мята, перья зеленого лука, свежий редис, чьи плоды были вырезаны в форме цветов. Здесь же лежали дольки лимона, чтобы выдавливать сок на мясо, и стояли маленькие блюдца, до краев наполненные рубиновым сумахом, которым можно было посыпать буквально все.
Предполагается, что сумах помогает переваривать пищу, и это прекрасно, потому что я не знаю ни одного Перса, Частичного или нет, кто бы не переедал, когда на стол подавали челоу-кебаб.
– Я же говорил, – сказал Сухраб и ударил меня по плечу. – У твоей бабушки получается лучше всех.
– Да.
Ложкой я отломал небольшой кусочек кебаба. Из всех персидских блюд кебаб, возможно, выглядит самым подозрительным образом, даже подозрительнее, чем фесенджан. Каждый кебаб имеет форму мягкого коричневого бревнышка, которое блестит от масла и жира и имеет ямки в тех местах, где папа прищипывал фарш, чтобы он держался на вертеле.
Глубокий намек на кое-что непристойное.
Моя двоюродная сестра Назгол, которая на самом деле была Призраком Кольца, сидела в тот день рядом со мной, наблюдая, как Лале резала кебаб и подкладывала себе в рис помидоры, жаренные на гриле. Назгол повернулась ко мне и положила в рот лепесток цветка, вырезанного из редиса.