Когда мы доехали до окраин Йезда, Бабу так сильно сбросил скорость, что создавалось ощущение, что по вечерним улицам мы движемся исключительно на автопилоте.
– Ардешир? – сказала Маму.
Бабу повертел головой в разных направлениях, рассматривая дорожные указатели, и произнес что-то на фарси. Маму положила ладонь на его руку, но дедушка резко ее стряхнул и огрызнулся.
Мама, сидевшая передо мной, вся сжалась.
– Что случилось? – спросил я, но мама мотнула головой. Лале зашевелилась у меня под боком, зевнула и потерлась лицом о мой живот. В том месте, где у Лале изо рта подтекала слюна, на моей футболке образовалось мокрое пятно.
Я посмотрел на Сухраба, но он разглядывал свои руки, сложенные на коленях.
Маму и Бабу перебрасывались репликами, пока Бабу не ударил по тормозам – нельзя сказать, что что-то сильно изменилось, мы ведь едва тащились, – и остановил машину у обочины. Вокруг Чадмобиля заклубились выхлопные газы.
Маму расстегнула ремень безопасности, но мама положила руку ей на плечо. Они с бабушкой начали шептаться на фарси, а Бабу сидел за рулем, сложив руки на груди и низко наклонив голову.
Мама отстегнула ремень и попыталась подняться, но ее остановил отец.
– Что происходит?
– Дальше машину поведу я.
Папа посмотрел на Маму и Бабу, после чего перевел взгляд обратно на маму.
– Давай я.
– Точно? – Мамин голос сорвался, как будто чай пошел не в то горло.
– Абсолютно.
Папа открыл дверь, впустив в салон Черное Облако, в котором мы все едва не задохнулись. Как только он вышел из машины, Бабу забрался внутрь и сел рядом с мамой. Дверь за ним захлопнулась с категоричностью гильотины.
Отец сел за руль Чадмобиля – максимально не похожее на «ауди» авто – и пристегнул ремень.
– Тебе придется быть штурманом.
Стивен Келлнер, Тевтонский Сверхчеловек, никогда в жизни ни у кого не просил помощи.
– Следующий поворот направо.
Пока Маму работала навигатором для отца, мама шепталась с Бабу на фарси, взяв его под руку.
Я прочистил горло и снова посмотрел на Сухраба.
– Что случилось? – шепнул я.
Сухраб кусал губу. Он придвинулся как можно ближе ко мне, чтобы больше никто его не услышал.
– Бабу сбился с пути.
Как я уже говорил, есть вещи, которые не обязательно проговаривать вслух. Их просто знаешь.
Я знал, что Бабу больше никогда не сядет за руль Чадмобиля.
Когда мы высадили Сухраба около его дома, я ничего не сказал. Просто помахал ему на прощание.
Некоторые вещи слишком важны, чтобы о них говорить.
Сухраб это понимал.
Когда мы подъехали к нашему дому, Лале перелезла через меня и пулей понеслась к входной двери: так хотела в туалет. Не успев проснуться, она начала жаловаться, что ее мочевой пузырь находится на грани крушения с непоправимыми последствиями.