Глава XVIII. Холблит в одиночестве поселяется в лесу
Утром они поднялись, утолили голод лесною пищей, а потом поспешили вниз по склону; Холблит уже отчетливо видел в ясном утреннем свете, что за зеленой равниной воистину ждет их Последний Дом. Он поведал это ищущим, но, притихнув, они ни на что не обращали внимания, страшась одной только смерти у пределов доброй земли. У подножия горы они наткнулись на реку, глубокую, но неширокую, с отлогими травянистыми берегами, и Холблит, отменный пловец, без особых усилий помог старикам переправиться через нее. И вот они уже стали на траве доброй пустоши. Холблит поглядел на всех троих, желая заметить какие-нибудь перемены, и решил, что мужи эти уже окрепли и приободрились. Но, умолчав об этом, он направился к Последнему Дому, словно бы недавно не уходил от него. И такую прыть в пути проявили ищущие, что едва перевалило за полдень, все трое уже стали перед дверью. Тут Холблит взял рог и дунул в него, а стоявшие рядом спутники его бормотали:
– Это и есть та самая страна! Это и есть она!
К двери подошел Страж в красно-алых одеждах, и старший из ищущих подошел к нему и вопросил:
– Та ли это земля?
– Что значит – та? – осведомился Страж.
– Это ли Равнина Блаженных? – спросил второй из скитальцев.
– Истинно она, – молвил Страж.
И скорбный молвил:
– Отведешь ли ты нас к Королю?
– Вы увидите Короля, – ответил Страж.
– Когда же, когда? – возопили разом все трое.
– На завтрашний день завтрашнего дня, – ответил Страж.
– Ох! Если только это завтра настанет для нас! – усомнились все трое.
– Настанет, – уверил их человек в красных одеждах, – входите же в дом, ешьте, пейте и отдыхайте.
Они вошли, и Страж не обратил на Холблита никакого внимания. Потом они ели и пили, и Холблит лег в крытую постель у чертога, но ищущих Страж куда-то увел; так и не увидев своих спутников, он заснул.
Утром Холблит проснулся, ощущая себя очень сильным и благодушным; еще он заметил, что кожа на членах его сделалась чистой, гладкой и ровной, а еще услыхал, что совсем рядом кто-то веселится и радостно поет. Соскочив с постели, еще не расставшись со сном, он отодвинул занавески крытого ложа и выглянул в чертог, и… О! На высоком сиденье восседал муж с вида зим тридцати, высокий, пригожий, золотоволосый и с блестящими, словно стекло, серыми глазами, во всем гордый и благородный. Возле него сидел другой муж подобного возраста, крепкий и коренастый, с короткой и курчавой каштановой шевелюрой и рыжей бородкой, краснолицый и с виду похожий на воителя. Еще по чертогу расхаживал муж помоложе, чем эти двое, высокий, стройный, темноглазый и с вида влюбленный; он-то и пел такую вот песню, легко ступая по мощеному полу: