Тут въехали девы во двор, но не было слышно смеха или веселья между ними; не таков был их обычай, и сердце Холблита упало, словно бы вместо девичьего смеха ветер вдруг донес до него стенания старцев:
– Это ли нужный нам край? Он ли?
Тут он поспешил поднять взор и увидел подъезжающих девиц – десяти из Дома Ворона и троих из Дома Розы; бледны были их лица от скорби, и платья были разодраны, и не было радости между ними. Холблит стоял в растерянности, и одна из дев – дочь его собственной матери – соскочила с коня и бросилась мимо в чертог, не глядя на него, словно не смея, а другая быстро отъехала к конюшне. Но все остальные, спешившись, отступили его кружком и какое-то время молчали, а он в безмолвии озирался, не выпуская из руки струг.
Наконец Холблит молвил, любезно и ласково:
– Сестры, скажите мне, какое зло с нами случилось, даже если нас поразила смерть близкой подруги, событие непоправимое.
Ответила Брайтлинг, красавица из Дома Розы:
– Холблит, не о смерти приходится нам говорить, но о разлуке, которую можно все же исправить. На прибрежном песке возле Хранилища Кораблей Ворона, у самых катков, мы собирали выброшенное морем и играли, а потом заметили возле берега круглый корабль с обвисшим парусом, трепещущим возле мачты. Мы решили, что это ладья Рыбоедов, и потому, не думая об опасности, все бегали и веселились среди невысоких волн, разбивавшихся о песок, едва покрывая наши ступни. Тогда от борта круглого корабля отплыла лодка и направилась к берегу, но мы все еще ничего не боялись, только отошли от воды и спустили подолы. Но лодка правила прямо к нам, и мы увидели в ней двенадцать вооруженных мужей – рослых, суровых, в черных одеждах. Тут мы воистину испугались и бросились бежать по берегу, но было уже слишком поздно, потому что вода наполовину отошла, повинуясь отливу, и долог сделался путь до кустов тамариска, среди которых остались привязанными наши кони. Тем не менее мы побежали и уже выскочили на галечник, когда они настигли нас и, похватав, бросили на жесткие камни.
Потом нас заставили усесться рядком на галечном гребне, а мы трепетали от страха – не перед смертью, перед осквернением, ибо злодейским было обличье мужей. Тут один из них молвил:
– Девы, кто среди вас Полоняночка из Дома Розы?
Мы молчали, ибо никто не хотел выдавать ее.
Но злой человек молвил снова:
– Выбирайте, одну или всех вас увезет за воды черный корабль!
Но все мы молчали, и наконец встала твоя возлюбленная, о Холблит, и сказала:
– Пусть будет одна, а не все, ибо я – Полоняночка.
– Чем же подтвердишь свое слово? – отвечал злобный кметь.