У комбата закружилась голова. Выронив телефонную трубку, привалился к стене окопа и закрыл глаза. Краткий сон, давно карауливший вконец измотанного Невзорова, будто скрутил веревками его — дышать расхотелось. Ужимистой змеей поползли видения. Пришла покойная жена Аннушка в окопы и бухнулась на колени:
— Хватит тебе, Гриша... Хватит! Отдохни со мной малость...
И солдатам сказала:
— Ребятки, хватит... Сколько ж можно вам без дому?
Явилась Аннушка, вторая мать Никитки, в окопы в старой, чистенькой, заштопанной на локтях кофтенке. Какая-то далекая, домашняя. И так ясно явилась она, что Невзоров даже потрогал беленькую пуговку на кофте. Она, родная, ровно никуда и не уходила от Невзорова.
Потом комбат вместо разведчика Самохвалова увидел себя в гробу. Тесно и хорошо в нем. Рядом Аннушка. Рука ее под головой мужа, как при жизни. Невзоров боится заснуть, боится отлежать руку Аннушке...
Младший сержант Макаров побудил комбата.
— Товарищ капитан, кажется, пошли... Пехота противника! — заорал на ухо Невзорову разведчик.
Секунды, а словно длиннющий век пробыл Невзоров в забытьи, отоспался за все последние бессонные ночи. Комбат с бруствера наскреб в ладони снега вместе с землей и умылся, размазав глину по лицу. Обтерся полой шинели, отрезвел и осевшим голосом подал команду:
— Батарея, к бою!
Телефонист повторил команду и еще крепче затиснул в руке трубку:
Немцы пошли малыми группками и в одиночку, рассредоточенно. «Врассыпную», — как бы сказал солдат Васюков. Из орудий бить бессмысленно. Невзорову стало не по себе. Подвернулась нелепая думка: будто силами неприятеля и в самом деле стал командовать его, невзоровской батареи, солдат Васюков. А сам Невзоров ничего не может поделать с ним.
Пехотный командир Лободин разобрался в обстановке быстрее Невзорова. Он послал оба расчета ручных пулеметов вперед, на правую окраинку придорожной рощицы, Там, неподалеку где-то, засели и солдаты с гранатами для встречи танков, если те пойдут по дороге. Рощица стояла голой. В ней напевали свои песни сквозняки. Хоть и ни листочка на деревьях, но рощица могла хоть малость скрыть пулеметчиков в предстоящем бою.
Немцы, показалось, шли ощупью, используя для прикрытия каждую кочку и кустик на пути. Шли, однако, не торопясь, будто не знают еще, куда и зачем им идти. План такого риска все-таки оставался загадкой для Невзорова. Разобраться ему помогли сами немцы. На окопы Лободина вдруг обрушился минометный огонь. Две небольшие минки, горько навоняв горелой взрывчаткой, ударились оземь неподалеку от НП батареи. Минометы били с окраины леса. «Не более трех-четырех стволов», — определил Невзоров.