— Ну и смел же ты, красавчик, — отрывая и бросая в костер куриные головы, проговорил довольный Серега, — словно с базара шел... Это ты, брат, на Семена-сторожа не напоролся, а то он проштопал бы твои портки из бердаша. К девкам не захотел бы потом...
Федя рассмеялся вместе с ребятами, дружно окружившими костер. Живо состряпали завтрак. Все слегка подгорело, но оставалось вкусным.
— Теперь можем и квалификацию определить по всей форме, — скалился Жидков, доедая курицу. — Наш зеленый Федя-Федор вполне зрелый механизатор!
На этот раз никто не засмеялся. Феде тоже надоели шуточки губастого Жидкова. Он нехотя доел свою долю печеной картошки и, поосмелев, спросил, кто из ребят возьмет его к себе в напарники. Или он сейчас же уйдет.
Этот ультиматум всего больше относился к Жидкову; и тот понял, в чем дело. Диковато покосился на ребят, потом уставился на Федю. Облизывая пальцы, раза два хмыкнул, но перемолчал. Зло все-таки скоро вырвалось: он сграбастал кошелку с перьями и бросил ее в костер. Та вспыхнула, словно была в бензине. Федя еле увернулся от лохматого пламени, вскочил на ноги.
— Как ты смеешь чужую?! — взвыл, чуть не плача, Федя.
— У нас чужого не бывает, все — колхозное, красавчик, — вяло, врастяжку проговорил Жидков, продолжая ковырять пальцем в зубах. И уже свирепо, словно он в самом деле бригадир, приказал: — А пахать будешь у Сереги Жидкова, сменщиком. Знаешь такого? То-то!..
У Феди было зло, не было силы. У Сереги, наоборот, в лопатках, в крутых плечищах, в тупо и крепко поставленной шее погуливала силенка. И незачем было ему кричать и злиться. Он давно отозлился на все, перебоялся свое, что положено молодости, и теперь с наслаждением любовался своим превосходством над совсем еще юным трактористом. Ему будто нравилось, что Федя начинал ненавидеть его. И тише, как бы заговорщически, стал наставлять будущего сменщика:
— Ветер воет, трактор воет, да ты еще выть норовишь — куда это годится?.. Приплетайся-ка сюда к вечерку на смену. В ночную-то ох как много зла и горячки понадобится. Вишь, какой косячок нам с тобой достался...
Ребята идут к своим тракторам: или надоело бездельничать, или застыдились перед временем. Солнце разрослось в полнеба, и его уже не было видно в пылу собственных перекаленных лучей. В такой час слышнее стонет земля с перележки, грозится недородом.
Знал об этом Федя, знал от стариков и от своих учителей в мехшколе. Захотелось было ему как-то упрекнуть и ребят и самозванца — бригадира Жидкова (через них земля стонет), но раздумал: сам же притащил этих полуобщипанных кур, картошку, сам ел-облизывался заодно, транжиря хлебное время... Нет, не осилил сказать такое вслух. Злая и едкая думка переползала теперь на самого себя и только чуть задевала ребят, которые черт знает зачем потакают блатному Сереге.