— Алексей, ты серьезно? — Кривовато усмехнулся, глядя в глаза приятелю, но тут же в зеркальном жесте поднял руку. — Все нормально, ребят, стоим-общаемся! Всем спасибо!
Тот, как всегда, спокойно и уверенно пожал плечами.
— Кто ж тебя знает? — Рассудительно поинтересовался он. — Ты себя в такие моменты со стороны видел?
— А то как же! — Негромко ответил я, расслабляясь. — Частенько перед зеркалом. И даже репетировал!
Оболенский удивленно приподнял брови.
— Ну а что ты думаешь, мне нравится лица править каждому остряку? — Усмехнулся уже куда мягче я. — Нет, конечно! Удивительно, сколько проблем решает зверская физиономия, особенно на контрасте с моим обычным выражением лица!
— Мудрено... — Заверил приятель, опуская ранее раскинутые в разные стороны руки. — Кто ж тебя надоумил так?
Грустный вопрос, но что уж тут...
— Один из учителей, — немного печально улыбаясь. — Он еще в эпоху Изобилия в ОМОНе служил, это что-то вроде гарнизонных спецчастей...
— Я знаю! — Серьезно кивнул Леха.
— Ну так вот их частенько ставили оцеплением в местах сбора малоуправляемых, например, футбольных фанатов, или уж совершенно неадекватных "борцунов" со всем плохим за все хорошее. И ведь дубинкой никого не огреешь — времена мягкие, так что вой до небес поднимется.
Оболенский негромко хмыкнул. Ему, как и мне, представить подобное было сложно! Но не будут же нас специально обманывать свидетели той странной эпохи?
— ... Ну так вот единственным спасением становилась такая во "маска" бешенного типа, чтоб никому и в голову не пришло... Вот меня Василий Степаныч тому и научил... В том числе.
Приятель не переспрашивал. Но чего уж тут...
— Похоронили его года три года назад. Восемьдесят семь ему было.
Алексей понимающе кивнул. Это сейчас люди спокойно живут до ста — ста двадцати лет под присмотром целителей. А тогда медицина была ни к черту... По нынешним стандартам. Да еще и десятилетия смутных времен, помноженные на старые травмы... Не даром почти в каждой песне моего отца пелось про мир. И каждая сказка обещала "доброе небо".
Продолжительность жизни сильно увеличилась. И это еще нет возможности поставить чистый эксперимент, "Долгожителей", родившихся сразу после катастрофы еще нет! Им сейчас по пятьдесят, максимум. Правда, статистика осложняется тем, что лишь половина мужчин и женщин получают шанс умереть от старости. Неспокойная жизнь диктует свои условия, а потому насильственный фактор "отбора" стал одним из основных.
— Леш, что за муха нашу блондиночку покусала, а? — Немного озадаченно поинтересовался я.