Увидев мох, она сказала:
— Gut, — а потом спросила: — А веревка у тебя есть?
Я протянула ей моток паракорда, а она сняла с шеи грязно-белый шарф. Вроде бы шелковый. Положила его на камень, вывалила мох на шарф и связала концы, так что получился узел. Вынула складной нож, отрезала кусок паракорда и обвязала им свой узел, сделав сверху петлю. За эту петлю она подвесила мох над огнем, а под него поставила чайник. Чайник скоро закипел, и пар пошел прямо в мох. Рядом Ингрид подвесила пинцет, чтобы на него тоже шел пар.
— Дезинфекция, — сказала она.
Я села на камень с другой стороны костра и стала смотреть, как пар окутывает узел со мхом.
— А что у нее в руке? — спросила я.
— Я полагаю, что зубы.
— Зубы?
— Щучьи зубы. Они очень хрупкие и тонкие и могут обломаться и остаться в добыче. Много лет назад в Германии я лечила рыбака, которого укусила щука. У тебя есть мать?
— Ага, — но больше ничего рассказывать не стала.
Она посмотрела на меня и улыбнулась.
— Ты очень высокая и красивая. Твоя мать здесь?
— Нет. Мы сами по себе. Я гляжу за Пеппой. Мы охотимся, ставим силки и ловим рыбу.
Ингрид снова улыбнулась. Когда она улыбалась, глаза у нее делались узкие, как у китайцев, а вокруг глаз собирались морщинки. Лицо у нее все было покрыто ямками и складками, а кожа была цветом как ее шелковый шарф. Она красилась очень красной помадой, а еще темными тенями и тушью.
— Я живу в шалаше, — объяснила она. — Мой больше вашего. Еще у меня есть сушилка для дров и склад еды.
— А где это? — спросила я.
— Примерно в пяти километрах. — Она указала куда-то в сторону Магна Бра. — На другой стороне, за камнем, в маленькой долине с ручьем.
— А вы давно тут живете?
— Четыре года. А до этого я жила в той же долине, ближе к городу и дороге. Но я не люблю людей.
Мне захотелось рассказать ей о нас, Роберте, полиции и опеке, которые наверняка нас ищут, и посмотреть, выдаст ли она нас. Но тут Пеппа закричала: «Хочу писать», и я вывела ее в уборную.
Когда мы вернулись, Ингрид спросила, есть ли у нас мыло. Я нашла кусок в рюкзаке, и она вылила чуть-чуть кипятка себе на руки и долго мыла их с мылом, а потом еще держала над паром. Потом она стряхнула воду и сунула руки чуть ли не в огонь.
— Дай ей две таблетки обезболивающего. Пеппа, сядь.
Я дала Пеппе две таблетки ибупрофена. Она скорчила рожу и села на лежанке, положив руку на колено. Ингрид распаковала сверток с мхом — оттуда пошел пар — взяла пинцет и вытерла его о шелк.
Потом она включила налобный фонарик и встала на колени рядом с Пеппой.
— Будет больно, — предупредила она, и я взяла Пеппу за другую руку. Для начала Ингрид отжала немного мха и положила его на укус. От мха пошел пар.