— Горячо, — сказала Пеппа, но даже не дернулась. Ингрид поправила мох, чтобы он закрывал рану целиком, и сказала:
— Теперь подождем.
Мы посидели так, а потом Пеппа попросила:
— Ингрид, не говори никому, что мы здесь.
— А кто вас ищет? — поинтересовалась Ингрид.
— Пеппа, молчи, — предупредила я.
Но она все равно заговорила:
— Полиция и социальные работники. Мы убежали. Если нас поймают, то Сол посадят в тюрьму.
Ингрид выпрямилась. Закрыла глаза и сказала:
— Я никогда никого не выдаю. В молодости я жила в ГДР, и там везде были стукачи, которые рассказывали властям про всех. У меня были хорошие друзья, то есть я считала их хорошими друзьями, а они передавали все, что я говорила, где бывала, с кем общалась. Потом было очень плохо. Человек, которого я любила, тоже оказался из них. Я не доверяю болтунам, Пеппа.
— А что такое ГДР?
— Это в Германии, — объяснила я.
Ингрид открыла глаза и подняла палец. Потом наклонилась и сняла мох с руки. Мох она выкинула из шалаша. Царапины были совсем чистые, без крови и гноя, а края у них побелели. Кожа у Пеппы стала белее, чем мох. Ингрид направила фонарик на ее руку и взяла пинцет.
— Держи, — велела она. Пеппа зажмурилась, я схватила ее за руку и тоже закрыла глаза.
Пеппа дернулась разок.
— Ach so. Gut. Einer. Ah. So. Und noch einer. Und. Noch einer. So,[8] — говорила Ингрид.
Мы с Пеппой открыли глаза, когда Ингрид сказала:
— Отлично. Можно смотреть.
Она вытянула руку и посветила себе на ладонь. Там лежали три треугольных обломка чего-то, похожего на пластик. Два были острыми, а третий — толстым и тупым.
— Это зубы щуки? — спросила я.
— Да. Мы их вынули, и инфекция уйдет.
Пеппа долго смотрела на зубы и сказала наконец:
— Какая эта щука гадина.
Ингрид положила еще мха на рану и перевязала ее. Велела Пеппе помахать рукой, а потом погладила Пеппу по голове:
— Теперь ты поправишься, детка.
Я поняла, что мне нравится Ингрид. Может быть, я даже смогу рассказать ей про убийство. Я приготовила чай и вынула кекс, и мы поели печенья, орехов и изюма. Ингрид спросила, сколько у нас еды и фильтруем ли мы воду. Я сказала, что мы ее кипятим, и у нас есть солонина, фасоль, печенье, кекс, немного хлеба и изюма. И что я собираюсь пойти проверить силки.
— Кролики вкусные, — согласилась Ингрид. — Мне пора. Я пойду к камням и к своему шалашу. Вернусь завтра. Дай ей последние две таблетки антибиотиков, и пусть она отдыхает и много пьет.
Она встала, надела перчатки и взяла трость.
— Спасибо, — сказала Пеппа, — ты милая. Научишь меня говорить по-немецки завтра?
— Да, вы милая, — добавила я.