— Вы понимаете русский? Может, еще ботаете по фене?
— Изучал в свое время русский, вообще у советских товарищей было чему поучиться в некоторых областях…
Загадочную фразу отпустил Деларю, учитывая, что советские товарищи особенно преуспели в науке оболванивания народа.
— Так вот, я думаю, — продолжил медработник, — что надо было пораньше приступить к тесной работе с вами. Вы — наш человек.
Ну, пошла накачка. Надо как-то парировать:
— А тогда вы, доктор Деларю, — мой человек. Все мое — ваше и все ваше, коего намного больше, — надо полагать, мое. Я догадываюсь, доктор, что вы сотрудничаете с MCS, что соучаствуете в изготовлении этих компьютеризованных олухов — сектантов. Заранее скажу, что я не возражаю. Соучаствуйте на здоровье, только отвалите от меня и моих близких, уплатив компенсацию за моральный и материальный ущерб.
Доктор согласно совету какого-нибудь Карнеги втянул воздух носом и сплел руки.
— Ник, все-таки вы настроены против, особенно после того, что произошло с вашей супругой.
— А вы хотели бы, чтобы я был настроен «за». Чтобы с улыбкой на устах варился в супе. И где Рита, черт подери?
— В безопасном месте. Возможно даже в клинике. Я хочу успокоить — она не подвергалась сексуальному насилию.
— Ага, значит она занималась этим делом по собственной воле. Ведь ее волей владели вы. Хрен у вас выйдет то же самое со мной.
— Наоборот она полностью овладела своей волей. Она знает, к чему стремиться. А вот вы еще живете с шорами, которые пропускают в ваши глаза лишь узкую полоску света. И при такой подслеповатости вы еще несетесь во весь опор как бульдозер.
— Если я бульдозер, то вы танк.
— И я тоже подслеповат, — охотно согласился доктор. — В меньшей степени, но то же. Позвольте пару фраз из теории.
— Хорошо, только я в теории не силен, заранее говорю. Я ведь не Гарвардский университет кончал, а холодильный институт.
— Суть в том, что человек, увы и ах, остается без большого количества информации, каковую мог бы получить. Остальное отбрасывает его эмоциональный фильтр без всякого участия логики, он сразу определяет, что хорошее, приятное и что плохое, неприятное.
— Стоп. Откуда вообще взялся этот эмоциональный фильтр?
— Из веры, из суеверий. Если вы верите в коммунизм, вы никогда не поверите и даже никогда не узнаете о том, что капиталист может доставлять пользу не только себе, может сотворять что-то новое, давать прилично оплачиваемую работенку пролетариям и так далее.
— Хорошо, согласен. Но разве этот замечательный фильтр помогает нам строить и жить?
— Еще как. Он дает устойчивость вашему организму. Например, если проработав двадцать лет палачом, вы имеете хороший сон, то лишь благодаря такому фильтру. Благодаря ему человек ощущает себя не только правильным, но еще и значительным, приобщенным к большому долговечному и хорошему делу.