Галерея женщин (Драйзер) - страница 94

Люсия говорила, что была зачарована этим человеком. По контрасту с остальными, в том числе Агатой и отцом, он казался важным и даже красивым. К тому же Анри сказал ей, что он настоящий гений – в любой момент благодаря своим изобретениям может стать знаменитым. Поэтому Люсия серьезно задумалась. Ибо сейчас перед ней был человек, привлекавший ее физически, ему было больше пятидесяти лет, он имел богатый опыт общения с женщинами и вызывал интерес в интеллектуальном плане. Правда, для него она будет всего лишь очередной женщиной, но зато не возникнет никаких осложнений или привносимой в отношения сентиментальности – никакого замужества. Люсия была уверена, что сможет извлечь счастье из такого странного контраста, и решила на следующей неделе к нему заглянуть.

Но набралась достаточно мужества только через четыре недели, позвонив в дверь «доктора Сарвасти, изобретателя». Было это хмурым ноябрьским днем в четыре часа пополудни.

Обычно в четыре часа, как рассказывала Люсия, после последнего занятия в Школе изящных искусств, она брала такси и ехала к подножию Монмартра. Потом шла вверх по петляющей улочке до кабинета изобретателя. Даже если шел дождь, она не хотела, чтобы он знал, что она потратила шесть или семь франков на такси, потому что, как с самого начала выяснилось, он был очень беден, ее же положение было прямо противоположным, и она этого стыдилась. Надо сказать, что, по ее заверениям, она никогда еще не наблюдала бедность так близко, особенно в отношениях с человеком, ей явно небезразличным. Для нее было открытием, сопровождавшимся трепетной грустью, что такому выдающемуся человеку часто не удавалось поесть из-за того, что у него не оказывалось пяти франков. Короче говоря, он жил на небольшой, ненадежный доход вкупе с великими ожиданиями.

В общем, это уже был гораздо более серьезный опыт, чем увиденное хмурым ноябрьским днем, когда она пришла к нему впервые. Однако, вспоминая то, что она называла «брачным часом», Люсия, по ее словам, почувствовала лишь разочарование. Быть может, говорила она, так случилось, потому что ее уже, так сказать, совратили книги, искусство, Карлос, Ольгин отец, сошедший в Дижоне мужчина, даже нетребовательная нежность Анри и страсть к Агате. Как бы то ни было и какой бы молодой и неопытной ни была Люсия, не так много осталось у нее чувств для Даниэля Сарвасти. Конечно, гораздо меньше, чем он заслуживал. Правда и то, что, несмотря на вдохновение, по природе эстетическое, он был ужасно старый, усталый и отчаявшийся, однако, по словам Люсии, полный мучительных надежд на будущее. Изобретателю было лет пятьдесят пять, однако ему вполне можно было дать и шестьдесят во всем остальном, за исключением самоуверенности. Вера в свою творческую мощь и грядущий успех изобретений – вот единственное, что питало его огонь. Вера и – временами – болезненное чувство голода. Конечно, случалось, что он зарабатывал различные, и даже значительные, суммы, но как только у него в руках оказывались деньги, он вкладывал их в совершенствование дорогостоящих моделей, воплощение его идей. Пока лишь одна из них достигла стадии коммерческого производства. В связи с чем изобретатель-конкурент захотел купить у Сарвасти патент, чтобы усовершенствовать новый тип турбинного двигателя. Конкурент предложил ему партнерство в производстве этой машины. Но Сарвасти не мог пойти на обычный для делового человека компромисс. Для него партнерство было делом невозможным, и в конце концов он получил довольно приличную, как ему тогда показалось, сумму, которая позволила бы ему существовать в мире творчества, практического или непрактического, до конца его дней. Вскоре он купил этот старый дом, где поселился сам и обустроил верхний этаж под огромную мастерскую. Однако именно в ней ему в конце концов пришлось в основном жить, а что еще хуже – сдавать внаем остальные комнаты, потому что других источников дохода у него не было. Но, как он объяснял Люсии, ночь была единственным временем, когда колесики его ума вертелись бесперебойно. Только ночью он должен выпиливать свои деревяшки и стучать молотком. Из чего следовало, что жильцами у него могли быть лишь люди не менее странные, чем он сам, – те, кто работает по ночам: сторожа, профессиональные танцоры, торговцы наркотиками. Но периодически их ручеек тоже иссякал. Жильцы заезжали и съезжали без его ведома и, соответственно, без оплаты. Наконец, чтобы избавить его от суицидальных настроений, которые однажды, к удивлению неопытной в таких делах Люсии, завладели изобретателем, она сама с помощью Анри сняла в этом доме две комнаты, но Даниэль так ни о чем и не догадался, разве что теперь он смог пригласить Люсию на ужин и однажды даже сходил с ней в оперу!