Я перебираю вещи, лежащие на полу, перетряхиваю учебники, заглядываю в пенал, затем аккуратно складываю это все в стопочку. Потом беру школьную сумку Робин, заглядываю внутрь и выворачиваю ее вверх дном, чтобы убедиться, что там не припрятано больше никаких «сюрпризов». Из сумки вываливается сложенный лист бумаги. Я осторожно беру его рукой в перчатке и разворачиваю. Это листок, вырванный из блокнота на спирали. На нем неровными печатными буквами нацарапано:
«ПТИЧКА-РОБИН ДЛЯ РОБИН. НАДЕЮСЬ, ТЕБЕ НРАВИТСЯ УЧИТЬСЯ НА МОЕМ МЕСТЕ».
Я почувствовала, что у меня на голове зашевелились волосы. Я аккуратно складываю записку, иду в свою комнату и обнаруживаю там Робин, свернувшуюся калачиком на моей кровати.
– Кто-нибудь говорил тебе о том, что ты заняла чье-то место в школе? – спрашиваю я.
Я стараюсь, чтобы мой голос звучал как можно более непринужденно и естественно. Я не хочу говорить ей, что написано в записке. Она садится и трет глаза:
– Нет, не говорил. Но они дразнили меня, называя вампиром, питающимся мертвецами. Я не хотела тебе говорить об этом. Но это именно то, как они сейчас меня называют. Сегодня Дейзи пришла в школу с чесноком и махала им всякий раз, когда я проходила мимо. Но я даже не знаю почему это все так.
– О, милая…
– Я знаю, что это глупо. Но мне это так не нравится…
– Мне тоже это очень не нравится. Знаешь, мне придется рассказать об этом миссис Грейсон.
Робин резко выпрямляется, на ее лице написано отчаяние.
– Мама, нет! Пожалуйста, не надо. Просто не нужно обращать на это внимание. Пожалуйста. От того, что ты ей расскажешь, будет только хуже. Пожалуйста. Не надо. Пообещай мне, что ты ни с кем не будешь говорить по этому поводу.
Робин начинает плакать, ее рыдания становятся все громче и безутешнее, пока я наконец не соглашаюсь на ее условия, хотя и с огромным нежеланием. Я наклоняюсь к ней и нежно обнимаю, чтобы она поскорее успокоилась. А затем еще долго лежу рядом, пока она не засыпает.
Мои руки так и чешутся написать заявление в школу, чтобы сообщить о случившемся. Но я обещала Робин не делать этого… Кроме того, я даже не представляю, кого именно в этом можно обвинить. Джулия кажется наиболее вероятным подозреваемым, она могла это сделать сама или через свою дочь. Но также это мог быть кто угодно другой, имеющий доступ в раздевалку.
В принципе, эта злая гадкая шутка – не что иное, как просто желание подразнить Робин. Вряд ли за этим скрывается что-то более угрожающее. Может быть, тот, кто это сделал, просто хотел отдать Робин эту птичку, не понимая, что из нее могут вылупиться личинки, придавшие всему этому «подарку» такой зловещий оттенок.