Вдруг все резко прерывается, как лента закончившегося кинофильма. Перед глазами по-прежнему темно, лишь звезды подмигивают мне своим светом в ночном небе, но в теле ощущается легкость, страх больше не сковывает своими щупальцами. Чувствую, как кто-то ведет большим пальцем руки по моей щеке, смахивая стекающие слезы. Натыкаюсь взглядом на черную радужку глаз, которая почему-то приносит мне спокойствие.
Молчаливо улыбаюсь повисшему надо мной человеку, пытаясь прикоснуться к его скуле пальцами, но рука не успевает достигнуть своей цели и лицо мужчины искажает боль. Пытаюсь понять причину, спасти источник своего спокойствия, но затем с ужасом замечаю, что моя ладонь сжимает рукоятку ножа, торчащего из его шеи. Кровь медленно капает на меня. Не в силах сдерживаться, я проваливаюсь в темную бездну с оглушающим криком.
Просыпаюсь от того, что чьи-то сильные руки трясут меня за плечи. Разлепляю глаза и пытаюсь оглядеться, сквозь застывшую пелену: погруженная в ночной мрак комната, я лежу на просторной мягкой кровати, свет садовых фонарей пробивается через большое окно. Не могу понять где я. Тело все еще сотрясает от всхлипов и холодного озноба.
Чувствую, как я не по своей воли перехожу в сидячее положение, и обжигающее теплом кольцо рук обхватывает меня, а мужская ладонь нежно поглаживает по голове.
— Все хорошо, все в порядке, ты в безопасности, — слышу тихий шепот у своего уха, а затем ощущаю череду мягких поцелуев, которые стирают мокрые соленые дорожки с моего лица. Я в безопасности, я и вправду в безопасности. Обнимаю Рафаэля трясущимися руками, прижимаясь к его сильной груди и давая волю оставшимся слезам.
С момента моей позорной истерики после ночного кошмара проходит несколько дней, но я до сих пор не могу оправиться после той ночи. Воспоминания вспышками всплывают в памяти и каждый раз я зажмуриваюсь и меня перетряхивает. То, как я вцепилась окоченевшими руками в Рафаэля, как не могла расцепить свои пальцы за его спиной, как он меня нес на кухню, чтобы отпоить горячим успокаивающим чаем, из гостевой спальни, куда заботливо перенес после того, как я заснула посередине фильма.
Он не давил, не спрашивал и не просил рассказать мне, что именно мне приснилось. То ли чувствовал, что я не хочу говорить об этом, то ли просто решил, что это обычный страшный сон. Отвлекал меня бытовыми вопросам: какой чай мне больше всего нравится; какое блюдо мне понравилось из последних, что мы пробовали вместе в ресторанах; нравится мне больше молочный шоколад или горький. Когда я немного пришла в себя, то осмелела и сама начала задавать ему давно интересующие меня вопросы.