Просто эти обычаи и эта мораль, передвигаются куда-то в графу «для своих», потому как все вокруг лишь рабы аиотееков, а к рабам нормы принятые меж свободных людей не относятся.
Мы же, рабами точно не были. Об этом говорили и наши доспехи, и копья в руках, а главное, — готовность умереть подтверждая свое право на свободу. Неудивительно что аиотеек растерялся.
— Закон гостеприимства, — продолжил давить я. — Также говорит, что защита жизни и сохранность имущества гостя — это вопрос Чести для хозяина. Но я никогда в жизни не поверю, что аиотееки, о чьей силе и благородстве я слышал так много даже на противоположном берегу моря, не знают что такое Честь! Или вы не хозяева этого города и мне надо говорить с кем-то другим?
…О, не надо слов, по твоему лицу я вижу что вы тут хозяева не только города, но и всех земель вокруг. Так скажи же мне, благородный воин, кто, и с какой целью тебя сюда послал? Ибо я вижу что тут происходит недоразумение, способное нанести огромный ущерб Чести аиотееков, опозорив их в глазах самого Икаоитииоо. Не могло ли так случиться, что тот кто позвал тебя сюда, хотел навредить аиотеекам?
Аиотеек шмальнул в меня этаким пронзительным взглядом, явно не символизировавшим о желании стать моим лучшим другом. Но…! — Молодец, сдержал свои чувства и рвущиеся из горла слова при себе. Затем, бросив внимательный взгляд на жрецов, стоящих на палубе нашего корабля, и на кучку городских прутоносцев, снизошел до ответа.
— … Я Масииаак, — служу бесстрашному и великому оуоо Коонгивоосику, из рода Желтых Камней. Которого Большой Совет Родов поставил править городом Аоэрооэо, — пробормотал аиотеек. А затем видимо решив что коли уж начал говорить, надо договаривать, — добавил уже куда более твердым голосом. — Он послал меня сюда, чтобы навести порядок.
…Ну да, конечно же, после всех этих слов о гостеприимстве и чести, не скажешь ведь при такой толпе свидетелей, что тебя послали убить и ограбить гостей. А «наведение порядка», можно толковать по всякому.
— Это очень достойная и благородная миссия, о великий воин. — Горячо заверил его я. — Но кто тогда вон те люди, что пришли сюда вместе с тобой, размахивая прутьями?
— Э-э-э, ой… Я Лаакраак из старой семьи Таайк, что живет в городе со дня основания Храма и присматривает за гончарными рядами. — Откровенно испуганно проблеял главный прутоносец, под кинжальным огнем сосредоточившихся на нем взглядов.
— И зачем ты здесь? — Уточнил я, потихоньку подгребая под себя председательские функции.
— Чтобы пресечь беспорядки… — Совсем уж неубедительно ответил бедолага.