— Позвольте, Алексей Петрович. Но ведь вы тоже — член этого правительства. И мне-то, собственно говоря, и предложено…
— Да что предложено? Вы в курсе или нет, что перед сообщением о «революции» (тут генерал поморщился) к нам прискакал гонец? Мы ведь тоже вначале Константину Павловичу присягали, а потом, уже двадцать шестого декабря, — императору Николаю. И получается, что весь Кавказский корпус должен подчиняться тому, кто вступил на престол вслед погибшему императору, сиречь государю-императору Михаилу Павловичу! И что вы теперь предлагаете — встать в один строй с клятвопреступниками?
— Мы не клятвопреступники. Мы Николаю не присягали. Но ведь вы, господин генерал, всегда сочувственно относились к либеральным идеям. И мы изрядно на вас рассчитываем. Мы были уверены, что вы и ваш корпус помогут новой России. Поймите, Алексей Петрович, — принялся горячиться Кюхельбекер, — в России начинается гражданская война. Ладно, если вам угодно, мы — цареубийцы и преступники. А что дальше? Но Михаил Николаевич Романов, которого объявили царём, сидит сейчас в Москве и собирает войска. Эти войска к нему подходят. Мы имеем достаточно сил, чтобы дать отпор. Но это означает затяжную, кровавую войну. Если вы приведёте корпус, то можно покончить с мятежниками одним ударом. И в этом случае наше правительство будет признано Западом. А будет признано — то и будет законным. Потом, когда мы укрепимся, то сделаем то, что хотели. Русский народ — свободный и счастливый — сам изберёт своё правительство и тот путь, по которому должен пойти. И должен он жить без царей, и править должны справедливые законы!
— Эх, с каким пафосом вы всё это говорите. А я ведь тоже читал. Как там, в Конституции, написанной, кажется, Никитой Николаевичем Муравьёвым. «Ставя себя выше законов, государи забыли, что они в таком случае вне законов, вне человечества! Что невозможно им ссылаться на законы, когда дело идёт о других, и не признавать их бытие, когда дело идёт о них самих». Но разве вы сами, господа декабристы (так ведь вы себя назвали?), не преступили законы?
Мысленно Вильгельм Карлович согласился с генералом. Но его почему-то заинтересовал другой вопрос:
— Алексей Петрович, а я и не знал, что автор — Никита Муравьёв.
— Я много чего знаю. Служил ведь у меня один из Муравьёвых — Николай Николаевич. Не брат, но родственник. Капитан Муравьёв как вышел из тайного общества, так сюда, на Кавказ. В 1819 году экспедицию на Хивы возглавлял. Офицер дельный и человек хороший. Он меня потом в столице с Никитой и познакомил, а тот сам и давал читать. Тоже, как и вы, пытался к себе привлечь. Уверен, проиграй вы тогда, мне бы тоже на этом месте не усидеть. Вспомнили бы мне всех, кто под моим началом служил. Их ведь, кавказцев, немало среди вашего брата.