Кровавый снег декабря (Шалашов) - страница 81

— Вот видите, Алексей Петрович! Вы сами говорите, что не усидели бы здесь, если бы победил узурпатор. Так что прямая дорога Вам с нами идти.

— Эх, — досадливо поморщился Ермолов, — да причём здесь я? Вы что, думаете, я так за своё место держусь? Не скрою, разумеется, если меня отставят от службы — будет обидно. Но у меня в Лукьянчикове, что неподалёку от Орла, родители живут. Года три уж, как не видел. Да и я давно не мальчик — сорок девятый год пошёл. На военной службе с пятнадцати годов. Сам Александр Васильевич Суворов георгиевским кавалером меня сделал. Я во время Бородинского сражения цепи в атаку не один раз водил… Мне этой славы до конца лет хватит. Но я никогда, сударь мой, не воевал со своим народом. И, поверьте, пока я командую корпусом, он против народа и законного царя не пойдёт.

Кюхельбекер задумался. Действительно, позицию Алексея Петровича можно только уважать. Одно дело — идти сражаться против узурпатора самому, а другое — вести за собой людей. Но всё-таки он сделал последнюю попытку:

— Но, как мне кажется, Алексей Петрович, ни вам, ни корпусу Кавказскому воевать и не придётся. Мне думается, будет достаточно, если вы просто приведёте свой корпус в Петербург. Уже одно ваше имя стоит многого.

— Эх, Вильгельм Карлыч, Вильгельм Карлыч, — покачал головой Ермолов. — Ладно, вы — человек наивный и штатский. Но ведь другие-то в обществе вашем — почти все люди военные. Князь Сергей Петрович — светлая голова, полковник Генерального штаба, Гаврила Степанович Батеньков — подполковник, инженер первоклассный. Ему бы давно корпусом командовать, а он туда же — в правительство. Мордвинов хоть и сухопутный, да адмирал. Они-то хоть соображают, о чём просят? Снять корпус, вести его на Петербург… Лучшей услуги для иранского шаха да чеченов они и придумать не могут? Уберём корпус — и весь Кавказ, как на ладони, понимаете ли! — гневно пророкотал Алексей Петрович.

От генеральского голоса у Кюхельбекера поползли мурашки по коже. Но он как истинный русский немец был упрям:

— Да, господин генерал, они понимают. Да что они, — криво усмехнулся посланник, — это и я понимаю.

— А ежели понимаете, так к чему глупые приказы шлёте?

— Не приказы, Ваше Высокопревосходительство, — потупил взор Вильгельм Карлович, — а требования. И это даже не требования, а просьба. Сегодня для нас, да и для России, важен не Кавказ, а Петербург.

— Я понял, — глухо произнёс генерал. — И, знаете ли, господин коллежский асессор. Такой ведь у вас чин? Мне сейчас всерьёз захотелось крикнуть караульную команду. И знаете, что останавливает? Нет-нет, не уважение к гостю. Я, как вы знаете, не горец, священного трепета к особе гостя не испытываю. Останавливает наивность ваша и то, что не ведаете вы того, чего творите. А скажите мне, любезнейший Вильгельм Карлович, как вы себе всё представляете? Как это всё будет выглядеть: вот так вот взять и вывести Особый Кавказский корпус в Россию?