И тут я вижу, как на его лице загорается первая искра гнева. Я вижу, как она просачивается в его рельеф, возможно, даже раньше, чем он осознает это. Его рот подергивается — его губы все еще влажные от моих — и его улыбка медленно исчезает, пока мы продолжаем смотреть друг на друга.
Я знала, что это произойдет. Ждала этого момента. Но увидев это, я опечалилась.
Он встает и протягивает мне руку. Я беру ее, мои ноги болят, пока он тянет меня на ноги. В ушах звенит от взрыва бомбы в доме его дедушки, голова кружится. Я отступаю назад, отпуская его руку, и опираюсь на багажник его машины.
— Почему ты мне не рассказала? — рычит он сквозь стиснутые зубы.
Я отвожу взгляд от него и смотрю на улицу за разрушающимися стенами больничной парковки.
— Джулз? — огрызается он.
Я снова перевожу взгляд на него и пожимаю плечами.
— Потому что ты бы заставил меня остановиться. А я не могу остановиться, пока все не закончится.
— Ты могла умереть, — говорит он, его руки сжались в кулаки. — Мы оба могли. Я думал, что ты уже мертва, ради всего святого. И ты здесь, искушаешь судьбу во второй раз?
Я упрямо сжимаю челюсть.
— Слишком поздно думать о таких вещах.
Он делает шаг вперед, его пальцы обхватывают мое запястье.
— Нам нужно идти, — говорит он. — Тебе нужно уехать отсюда, пока никто в клубе не понял, что, мать твою, ты натворила.
Он тянет меня за руку, но я не двигаюсь, и тогда все становится по-настоящему чертовски страшно.
— Нет, — протестую я.
— Что?
— Я хочу его увидеть, — говорю я, отпихивая его руку.
Он рычит от разочарования, полностью вторгаясь в мое личное пространство, прижимаясь ко мне и снова прижимая меня к машине. Это не должно меня пугать, потому что это то, чего я ожидаю. Это то, что я заслужила — его гнев, его ярость — поэтому это не должно меня пугать, но по какой-то необъяснимой причине пугает.
— Да что с тобой не так? — шипит он. — Ты хочешь его увидеть?
Я гневно толкаю его в грудь, но он не сдвигается с места. Будь на мне каблуки, я бы топнула ногой, чтобы заставить его отступить, но я босиком и вся покрыта тонкой пленкой пыли и мусора, благодаря бомбе Эллиота в бензобаке Дорнана.
— Назад, — говорю я. — Ты не можешь указывать мне, что делать.
Он только ухмыляется, продолжая удерживать меня.
— Ты ничуть не изменилась, — вырывается у него, его глаза горят. — Ты все такая же чертовски упрямая, как и в тот день, когда я тебя встретил.
В тот день, когда я встретил тебя. Я не могу позволить своим мыслям вернуться в прошлое прямо сейчас. Просто не могу.
— Слезь с меня, или мое колено тесно познакомится с твоим пахом, — угрожаю я, оборачивая свои пальцы вокруг его запястий и сжимая, впиваясь ногтями достаточно глубоко, чтобы выступила кровь.