С возрастом на этот тон, на этот взгляд, пробирающий до костей, у нее выработался иммунитет. Несносный мальчишка вырос на ее глазах, и она прекрасно знала все эти жесты и взоры, скопированные им у отца.
На нее они больше не производили должного впечатления.
– Ты говорил так в прошлый раз, Истол.
– У Амеджии не было самовосполняющегося резерва, – продолжал мужчина упираться. – Если Павлиция элементаль…
– Ты все равно не откроешь сокровищницу Падшего Естийя, – оборвала она его мечтания, которые он считал не иначе как целью. Труднодостижимой, но целью. – Тебе нужно четыре элементаля.
– Но если она элементаль, это будет означать, что существуют и другие.
– И что тогда? – магесса повысила голос.
– В таком случае я их найду. И… – поразмыслив над тем, чего действительно хочет, Истол принял очередное решение. Кое-что мешало ему наладить с Павлицией более близкие отношения. – Уничтожь документы касаемо ее наказания. В ее личном деле их быть не должно.
Лист бумаги, вылетевший из папки, сгорал в пламени матери за его спиной, когда он покидал кабинет. Покидал он его с четким планом действий. Привыкший полностью контролировать свою жизнь, он заранее расставлял по полочкам каждый свой шаг.
Деньги…
На его кошелек оплата жалования для Павлиции никак не повлияет, но если его финансовая помощь студентке поможет задержать ее подле него, он готов был расщедриться и на более крупные суммы.
Если она все же элементаль… Это меняло ровным счетом все. И в первую очередь его планы на Павлицию.
* * *
– Павлиция! – гневный оклик не остался для меня незамеченным.
Туман перед глазами рассеялся, пугающие образы растворились, уступая место реальности. Здесь, в этой реальности, преподаватель Вантерфул энергично встряхивал меня за плечи, как ни странно, по-прежнему преклоняя передо мной одно колено. Лицо мужчины, казалось, посерело, а широкие брови, что встретились у переносицы, навевали мысли о том, что куратор зол.
– Не кричите, пожалуйста. – Губы меня едва слушались.
Высохшие, сейчас они с трудом размыкались, словно прилипнув друг к другу.
– Наконец-то… – гулко выдохнув, мужчина стремительно поднялся.
Его шаги по белой плитке были резкими, нервными, порывистыми. Открыв стеклянную дверцу шкафа, он какое-то время что-то искал, неуловимо напоминая свою мать.
Сосуд из прозрачного стекла поймал неровный магический свет, стоило преподавателю достать его с верхней полки. Жидкости в нем было едва ли на треть. Мутноватый рыжий цвет абсолютно не вызывал доверия.
До сих пор переваривая увиденное, я продолжала отупело молчать. Образ так и не случившегося поцелуя исчез, оставив меня в растрепанных чувствах. Увидев куратора, я продолжала испытывать всю ту гамму от страха до волнения, и расстаться с этими ощущениями было не так-то просто.