Некоторое время Мирося лежала тихо, как мышка, привыкая к ощущению мужчины рядом с собой. Потом заворочалась, попробовав выползть из-под тяжелой руки, но ничего у нее не получилось. Едва ощутив движение, Борута что-то проворчал во сне и повернулся к жене, для верности придавив ее еще и второй рукой. Поглядев на это безобразие Мирося хмыкнула и снова поерзала, пробуя устроиться хоть так.
Наконец-то ей это удалось, правда, для этого пришлось повернуться и подползти к Боруте впритул, прижавшись спиной к теплому боку. Полежав так немного, Мирося окончательно пригрелась. Мерное дыхание Боруты шевелило прядки волос, смешно щекоча щеку. Но двигать рукой, чтобы поправить волосы, было лень. Вскоре в тишине клети раздавалось только тихое дыхание обоих супругов.
Утомленная гулянием Ятвежь спала. И только сторожа на постах была на чеку. Молодые воины сменяли друг друга, храня покой соплеменников. Яркие, лучистые, какими они бывают только в самом конце лета, звезды показались на небосводе. А в темной клети из угла вылез домовой. Прислушавшись к дыханию спящих людей, он осторожно подкрался к кровати, некоторое время внимательно разглядывая новую обитательницу дома.
Недовольно поморщившись, глядя на хрупкое тельце, почти теряющееся в складках просторной рубахи, Хозяин сокрушенно вздохнул: «Худосочная какая-то. Хоть не больная?». Внимательно принюхался, смешно поводя длинным носом, но никаких признаков болезни не учуял. От молодухи пахло здоровьем, чужой силой, да так сильно, что домовой едва не чихнул, и хозяином этой постели. Ну, это-то как раз понятно, дело молодое.
Недовольно покрутив головой: «Эх, молодежь! Поди их пойми!» – Хозяин деловито зашуровал по сундукам. Пересчитывал сорочки, придирчиво оглядывал тонкую вышивку… В конце концов, что-то решив для себя, довольно кивнул. Ничего, что худая, зато хоть не безрукая. Будут с нее люди.
Жизнь в Ятвеже потекла своим чередом. К новой вождевой невестке приглядывались, за ней присматривали. Где-то довольно улыбались, где-то сокрушенно качали головами, но, в общем и целом, в новом доме Мирослава прижилась.
Работы здесь оказалось намного больше, чем дома. Точнее, не то чтобы больше, но здесь Миросе с Неттой приходилось делать многое из того, за чем дома пани Малгожата с младшими хозяйками только присматривала. Поэтому Мирослава хоть и умела все (как и положено порядочной пани дома), ко многому была непривычна. И, конечно, ядзвинки сразу заметили, что ей не хватает сноровки.
– Ишь! – Язвительно замечали одни. – Привел пан Сколоменд белоручку. Сперва скотницу ей подавай, потом прачку… А потом обвешается побрякушками, как пущанские бабы, и велит на улице ей кланяться.