— Тебе нужны эти вещи? — спросила Лиля. Она злилась, ведь думала, что уже выбросила весь старый хлам, а он так и норовил напомнить о болезненном прошлом.
— Мне здесь ничего не нужно, можешь выбрасывать что хочешь.
— Да уж, придется всю комнату выбросить, потому что… Что это? — она подняла с пола футболку. — Сколько мне было, когда я носила это? Три? — она рассмеялась, но смех этот показался Олегу истеричным. — А это? — она поднимала старые колготки, носки, джинсы, и все это сопровождалось усмешками. В какой-то момент она стала выкидывать вещи с пола, а не поднимать их, и они разлетелись по полкам и шкафам, некоторые даже повисли на гардине.
Олег смотрел на все молча, но сердце у него щемило. Глупо было надеяться, что дочь будет счастлива в этой квартире. На ее глазах наворачивались слезы, но она не дала им воли. Вдруг она подняла взгляд на отца, и он почувствовал, как жечь в горле стало с удвоенной силой. Злость на себя наполнила его легкие. Он чувствовал себя бесполезным, неспособным предоставить дочери даже комфортные условия для жизни. В голове звучали слова Анны: «Ты не способен позаботиться даже о себе, не то что о дочери». И сейчас до него сполна дошел их смысл.
Олег ушел на кухню и стал сверлить взглядом дверцу под раковиной, за которой спрятана заначка. Внутри был пожар, и Олег знал лишь один способ, как его потушить. Но он дал себе слово.
Лиле стало стыдно за устроенную сцену перед отцом. Он не должен был этого видеть, но эти детские вещи и дурацкая коробка стали последней каплей. На самом деле, она пыталась найти что-то приличное, чтобы надеть на свидание с Денисом, а когда стала разбирать шкаф, поняла, что ничего хорошего она не найдет. Она смотрела на себя в зеркало и отчетливо видела каждый недостаток: вскочивший на верхней губе прыщ, мелкие волосы, из-за погоды постоянно прилипающие к любой одежде и торчащие во все стороны, синяки под глазами из-за постоянных ночных кошмаров, чуть ли не бордовые веснушки по всему лицу. Андрей всегда говорил, когда наступала весна или осень: «Лилю опять мухи обосрали», и Лиля убегала плакать к себе в комнату. Она ненавидела свои веснушки всю жизнь, но сумела с ними ужиться, однако они ее раздражали в переходное время года, потому что становились ужасно яркими.
Немного успокоившись, Лиля разобрала вещи на те, что еще можно отдать в детский дом, и те, которым вторую жизнь уже не увидеть. На кухне она застала отца, сидящего за столом. Он закрыл руками глаза и нервно дергал ногой.
— Я разобрала шкаф, — сказала Лиля, но отец ее не услышал.