Далее архиепископ Гедеон произнёс слова, которые меня насторожили. Владыка сказал, что настоятель архимандрит Серафим в настоящее время не заинтересован в назначении на приход диакона, так как надеется получить на это место кандидата, который в то время продолжал срочную службу в армии. Поэтому, по мнению архиерея, отец Серафим вряд ли встретит моё назначение с радостью.
Поэтому я принял это назначение без особого энтузиазма.
Купив билет на самолет, я зашёл к одному из священников, которого знал несколько лет, и рассказал о словах архиерея. Батюшка сказал, что такому назначению и возможности начать служение под началом архимандрита Серафима нужно только радоваться. Он сам знал отца Серафима давно, ещё до поступления в семинарию, и считал, что это достойнейший священник, который длительное время был его духовником.
Батюшка добавил, что когда меня будут переводить из Абакана, а вероятность этого была велика и потому, что в те годы священнослужителей часто переводили с прихода на приход, и потому, что меня, окончившего семинарию, недолго будут держать в диаконах и рукоположат, — я буду сожалеть о том, что расстаюсь с отцом архимандритом.
Прилетев в Абакан, я сразу же направился в церковь и встретился с отцом Серафимом. Батюшка встретил меня тепло и благословил на следующее утро служить литургию. Он представил меня служащему вечерню священнику отцу Григорию Мельнику, который благословил меня облачиться и вступать в служение с утрени.
Литургия служилась в Никольском храме каждый день, начиная со вторника, и, по благословению отца настоятеля, я в августе и сентябре служил литургию каждый день кроме понедельника. На каждую седмицу заступал служащим кто‑либо из священников.
В те годы на трёх штатных приходах епархии настоятели, как правило, служили свою седмицу, поэтому мне довелось послужить и с отцом Серафимом, и с ещё двумя священниками прихода.
Мне было в то время 26 лет, поэтому мои отцы-сослужители казались мне людьми преклонных лет.
Отец Серафим седой, благообразный, очень похожий на иконописные образы своего духовного покровителя — преподобного Серафима Саровского, был в то время вовсе не старым человеком. Ему было в то время 53 года, то есть на десять лет меньше, чем мне сейчас.
Он говорил с людьми негромко, очень спокойно, его манера общения располагала к себе. Проповеди его отличались глубиной и в то же время ясностью. Впрочем, и два других священника были хорошими проповедниками.
Отец Григорий Мельник, украинец, переехавший в Сибирь, прослуживший в ней два десятилетия и закончивший в этом суровом краю свой жизненный путь, говорил эмоционально и очень понятно для простого народа. Ему было в то время около пятидесяти. Он, как и его матушка Анна, прекрасно пели.