– Каллум, погоди.
Закончился очередной паршивый школьный день, главным уроком которого было напоминание, насколько Кресты нас презирают и обвиняют во всех грехах. Я пытался убедить себя, что на самом деле на меня наезжают только некоторые Кресты, уж точно не все, но это не особенно помогало. Дело в том, что остальные Кресты даже и не думали заступаться за меня.
– Каллум, постой. Погоди!
Я обернулся и увидел, что ко мне со всех ног бежит Шанайя – школьная сумка на боку так и подскакивает.
– Что случилось?
– Ты не слышал? – Шанайя совсем запыхалась.
– Что я должен был слышать?
– Про Сеффи.
– А что Сеффи?
– Ее избили. – Шанайя говорила с нескрываемым удовольствием. – Ее нашли, когда она плакала в женском туалете – том, что рядом с библиотекой.
Мое сердце остановилось. Честное слово. На секунду – но остановилось. Я уставился на Шанайю. И не смог бы выговорить ни слова даже под дулом пистолета.
– И поделом ей! – в восторге воскликнула Шанайя. – Нечего было садиться к нам за стол и выпендриваться! Что она о себе возомнила?
– Она не выпендривалась. Все было совсем не так.
Неужели это мой голос – такой глухой, такой холодный?
– Выпендривалась, конечно. Хотела показать, что она тут главная – что даже такой малявке, и той можно сесть к нам за стол. Хорошо, что нам не пришлось вгонять ей ума куда надо – свои же ее и проучили.
Я встряхнул головой:
– Что ты несешь?!
– Эта Сеффи Хэдли считает, будто, если у нее папаша в правительстве, ей можно разыгрывать Леди Благородство и сидеть с нами. А сама небось пошла руку с мылом мыть, раз я ее пожала! – Шанайя фыркнула.
– Г-где она сейчас?
– Послали за ее мамой, но никто не знает, где она, поэтому за ней приехал шофер. Мамаша-то небось на маникюре…