Когда зашел разговор о Моцарте, Сальери теплее всего отозвался о его опере «Свадьба Фигаро».
— А как же его концерты? — спросил Рохлиц.
На это старик Сальери сказал, что они прекрасны, но также выходят за рамки жанра в отдельных деталях, а посему больше походят на симфонии.
— А его «Реквием»? — не унимался Рохлиц.
— Ах! — воскликнул Сальери. — В этом произведении Моцартом, прожившим достаточно легкомысленную жизнь и находившимся перед лицом смерти, руководил дух Вечности, Святой дух!
Музыковед и театровед Адольф Жюлльен дополняет этот рассказ следующими словами:
— Как могло получиться, — спросил Рохлиц, — что вы решили ничего более не издавать?
— После моего ухода из оперы, — ответил 72-летний Сальери на своем полуфранцузском, полуитальянском жаргоне, — я ничего не написал, кроме песнопений, канонов[59] и прочих подобных мелочей, предназначенных для исполнения на открытом воздухе, а также церковной музыки. Для религиозных песен я беру священные тексты, для прочих я сам сочиняю слова. Все, что я создал для мира, уже опубликовано. Что же касается этих мелочей, то они сделаны для моих друзей, а моя религиозная музыка сделана для Господа и моего правителя.
Что же касается мнения Сальери о музыке Моцарта, то тут весьма интересный рассказ оставил нам композитор и музыкальный критик Джозеф Майнзер, уроженец Германии, последние десять лет своей жизни работавший в Англии:
«Сальери не говорил много об операх Моцарта, он даже не сказал ни слова о «Доне Жуане». Напротив, он показал заметное предпочтение «Свадьбе Фигаро» — опере, которая была самым холодным образом принята в Вене, но я знаю из достоверного источника, что Сальери в ряде случаев и во времена, более приближенные к появлению этого произведения, высказывался всовершенно противоположном смысле. В 1807 году, через шестнадцать лет после смерти Моцарта, Сальери обедал однажды в Бадене, недалеко от Вены, у княгини Галицийской. За столом заговорили о Моцарте, и у Сальери спросили его мнение об опере «Свадьба Фигаро». «Я вам отвечу, — сказал он, — то, что я сказал императору Иосифу в вечер первого представления. Он спросил о моем мнении, и я сказал ему, что нет ни слова правды в этом произведении, что Моцарт не понимает сердечных переживаний мужчины, и он описывает любовь, как итальянцы описывают колики». Эти слова произвели очень тяжелое впечатление на всех собравшихся; и никто, за исключением Сальери, не был расположен смеяться».
Что это за «достоверный источник», понятное дело, не уточняется. А посему и вера данному рассказу должна быть соответствующей…